Воры без особой суеты спустились вниз и покинули музей, как и вошли, через черный ход. Выйдя на свежий воздух, Рашид первым подошел к машине и открыл дверцу джипа. Бросив пристальный взгляд по сторонам, он окликнул напарника:

— Антон, чисто!

Андрющенко оторвался от стены здания музея и, подойдя к черной машине, ловко сунул картину в салон. Бандиты сели в джип и отъехали.

— Фу! — шумно выдохнул рыжеволосый. — Теперь мы богаты!

Более умный напарник бросил на него недовольный взгляд:

— Надолго ли?

— Это ты к чему?

— А к тому, Антон, что мы с тобой засветились, и, думаю, недолго нам осталось гулять на воле, — сказал Нахапетов, — а возможно, и на этом свете.

— Так, может быть, заберем картину себе и растворимся во мраке, — предложил Андрющенко.

Нахапетов пожал плечами:

— Тогда нам и вовсе гулять не придется…

На мгновение в салоне автомобиля повисла тягостная тишина.

— А может, пронесет, — с надеждой в голосе выдавил рыжеволосый.

Рашид вздохнул:

— Все в руках Всевышнего…

Приятели привезли картину Филонова к зданию МУРа, правда, припарковались чуть поодаль. Узкоглазый достал сотовый аппарат и набрал номер телефона хозяина.

— Але… — отозвался мужской голос. — Слушаю.

— Тряпка у нас, — сообщил Рашид.

— Вы где?

— Возле МУРа, — ответил Нахапетов.

— Хорошо, ждите!

Связь прервалась, узкоглазый бандит, отключив сотовый телефон, положил его в карман и откинулся на спинку сиденья…

* * *

Полковник Соловьев, завершив разговор с подручными, тут же позвонил заместителю министра МВД Сивцову.

— Да… — раздался голос патрона.

— Тряпка на месте, — сообщил Соловьев.

— Прекрасно, — сказал начальник. — Звони заказчику и решай финансовый вопрос.

— Сегодня?

— Да!

— А к чему такая спешка? — поинтересовался Соловьев.

— Он завтра уезжает.

— Понял.

— Тогда выполняй, — приказал собеседник и, вспомнив, добавил: — Да, полковник, пора рассчитаться с главным клоуном страны.

Полковник Соловьев тряхнул головой:

— Рассчитаемся!

— Все! Конец связи!

Соловьев отключился, посидел, что-то обдумывая, и набрал номер телефона высокопоставленного чиновника из Министерства культуры…

Неподалеку от здания МУРа уже около часа стоял светлый «уазик» с зашторенными занавесками окнами. В его салоне сидели четверо мужчин, не считая водителя.

— Все записал? — спросил полковник Мальков у горбоносого молодого радиста.

Молодой человек кивнул:

— Да.

Семен Семенович повернулся к седовласому мужчине и дружески хлопнул его по крепкому плечу.

— Ну что, Илларион Константинович, сработали твои «маячки»! Теперь акулы в наших руках.

Опытный разведчик пожал широкими плечами:

— Да как сказать. Вот когда мы их возьмем с поличными, тогда точно не отвертятся.

— Не волнуйся, возьмем, — пообещал начальник отдела борьбы с организованной преступностью и финансовыми махинациями. — Мои люди уже с утра прилежно трудятся в Балашихе возле особняка Быкова, да и в городе их хватает… Так что вся эта шваль с Жаном Кюри вместе скоро попадет в наши сети!

Седовласый пенсионер улыбнулся:

— Ну, думаю, что теперь ты справишься и без моей помощи…

Полковники молча переглянулись и дружно рассмеялись.

— А ты был прав относительно Варенцова, — признал свою ошибку полковник Мальков. — Главный кукловод — министр культуры. И это он придумал менять директоров местами и направлять их туда, где должна была состояться подмена оригинала на копию.

Илларион кивнул:

— Меня насторожил тот факт, что Иван Павловец хорошо отзывался о Варенцове, а он просто так болтать языком не стал бы.

— Да, Михаил Николаевич обделывал свои делишки через заместителей директоров, которые меньше заметны, — произнес полковник Мальков. — И в случае провала все шишки сыпались на голову директора, который, случалось, приходил на работу в музей, когда в нем вместо оригинала давно уже висела подделка…

— Но на этот раз у них не получился трюк с подменой, — подхватил Забродов. — Когда Иван обнаружил вместо оригинала свою работу, то, видимо, сообщил Варенцову, а тот — министру культуры…

Полковник ФСБ Мальков подтвердил сказанное коллегой кивком головы.

— А тот далее… — продолжил Семен Семенович. — И преступникам ничего иного не оставалось делать, как убрать сначала директора музея Варенцова, а потом и Павловца.

Локаторы передвижной станции засекли очередной разговор интересующих ФСБ субъектов, и в салоне воцарилась полная тишина…

Широкие железные ворота шикарного особняка автоматически открылись, черный внедорожник и серебристый «мерседес» въехали в просторный двор. Рабочие, занимавшиеся прокладкой кабеля, проводили гостей воровского авторитета Быкова взглядами и, когда ворота закрылись, пошли переодеваться…

* * *

Хозяин шикарного особняка видел, как из салонов автомобилей вышли полковник МВД Соловьев и его подручные с картиной, завернутой в темную ткань, однако особой радости он не почувствовал.

— Ну что, приехали? — поинтересовался щуплый старичок.

Сан Саныч вздохнул:

— Да…

— А чего ты невесел? — насторожился Гриня.

Быков махнул рукой:

— Предчувствие нехорошее, а оно меня никогда не подводит. И еще: Жан Кюри не приедет, — сообщил неприятную новость авторитет, — а к тому же он рассчитается с нами только после того, как картина окажется за границей и пройдет тщательную экспертизу.

— Наконец-то наш иностранец поумнел, — усмехнулся Гриня, — и я не вижу ничего плохого в этом…

— А что я скажу Сивцову?

— А ты ему напомни, что случилось на Брестской таможне, — ухмыльнулся Гриня. — Так что, если он хочет рыбку сесть и на кое-что присесть, подождет!

В просторную комнату вошел крепкий молодой парень.

— Сан Саныч, гости прибыли, — доложил он.

— Позови только полковника! — приказал хозяин дома. — А сам займи его людей.

— Понял.

Парень вышел, и через несколько секунд в помещение вошел Соловьев с картиной в руках.