вокзала. Понимая, что теперь ей придется хранить этот страшный секрет, миссис Споллин помогла мужу спрятать деньги и согласилась солгать о его местонахождении в день убийства в случае, если ее будет допрашивать полиция. Неуклюжее алиби было принято следователями без колебаний.

Выслушав эту необычную историю, мистер Кеммис с содроганием понял, почему это имя ему смутно знакомо. Споллин был тем самым приветливым рабочим с бородой и отсутствующим глазом, который осматривал для него крышу и дал наводку на Кэтрин Кэмпбелл. Он спросил Мэри, почему спустя семь месяцев после убийства она наконец решила рассказать правду. Та сказала, что больше не может с этим жить и не находит себе места, зная, что совершил ее муж.

Но дело было не только в том, что ее мучила совесть: она также боялась своего мужа. Мэри рассказала мистеру Кеммису, что, по ее мнению, он пытался ее убить. Примерно за десять дней до визита к адвокату она заболела, у нее начались спазмы желудка и сильная рвота, и она провела ужасную ночь в агонии, но мистер Споллин отказался вызвать медицинскую помощь и пригрозил семье физической расправой, если они посмеют ослушаться. На следующее утро, когда отец был на работе, один из детей не подчинился его приказу и побежал за врачом. Тот был настолько встревожен состоянием Мэри, что дал ей хлороформ, решив, что ее отравили. Позже пациентка рассказала, что ее муж поднялся посреди ночи и вел себя настолько безумно, что она и ее дети были уверены, что он собирается перерезать им горло.

Мистер Кеммис спросил, что ей известно о деньгах и оружии убийства. Мэри сказала, что молоток, найденный в канале, принадлежал ее мужу, но сомневается, что бритва была его; он бросил бритву в воду, добавила она, но предварительно положил ее в футляр. Она также видела, как мистер Споллин бросил ключ в ручей неподалеку от их дома. Что касается денег, то она обещала показать мистеру Кеммису, где они с мужем их спрятали.

Королевский адвокат решил, что обвинения женщины звучали правдоподобно, а ее жизнь находилась под угрозой, и потому его первоочередной задачей было обеспечить безопасность ей и ее детям, а затем – арестовать ее мужа и обеспечить сохранность всех улик, которые могли остаться на территории станции.

Мистер Кеммис вызвал карету, и через несколько минут они с миссис Споллин были в штаб-квартире детективов на Биржевом дворе. Они провели срочное совещание с суперинтендантом Гаем и инспектором Райаном и согласовали план действий. Оба офицера отправились на Бродстонский вокзал, где в 9:30 зашли в локомотивный цех и застали подозреваемого с кистью в руках за покраской оконной рамы. Трудовая суета в цеху стихла, когда рабочие поняли, что сейчас произойдет нечто необычное. Опустились инструменты, прекратились разговоры, все лица повернулись в сторону одного из концов цеха, где суперинтендант Август Гай вышел вперед и сказал:

«Джеймс Споллин, я арестовываю вас по подозрению в причастности к убийству Джорджа Сэмюэля Литтла на Бродстонском вокзале вечером тринадцатого ноября 1856 года».

Детективы ушли с задержанным, оставив после себя брожение домыслов и полное отсутствие надежды на продуктивный день в цеху. Их путь лежал в ближайший полицейский участок на Фредерик-Лейн, где они передали Споллина дежурному сержанту, проинструктировав его, что подозреваемого ни в коем случае нельзя оставлять одного. Отдав мистера Споллина под стражу, детективы разошлись. Инспектора Райана ждали в суде для дачи показаний по другому делу, однако мистер Гай вернулся на станцию, чтобы продолжить поиски.

Как только Мэри Споллин показала им, где спрятаны деньги, детективы поняли, почему они так долго оставались ненайденными. Тайники были не только труднодоступными, но и опасными, и в то, что Споллины сумели добраться до них в темное время суток, почти не верилось. Первое место, на которое указала Мэри, находилось в юго-западном углу периметра станции, рядом с гаванью канала и с другой стороны погрузочного двора, на который выходили окна из кабинета мистера Литтла. Поезда, перевозящие грузы или скот, заканчивали свой путь здесь и выгружали содержимое вагонов на две широкие платформы без навеса. За платформой, предназначенной для скота, две параллельные стены, расположенные на небольшом расстоянии друг от друга, обозначали границу между территорией железнодорожной станции и двором Рабочего дома Северного Дублина. Когда полицейские заглянули за стену со стороны станции, они увидели мутную траншею глубиной около пяти метров, дно которой было усыпано камнями и гравием. Ряд кирпичных контрфорсов разделял траншею на отсеки, каждый размером примерно четыре на полтора метра.

Миссис Споллин не могла вспомнить, в каком именно из отсеков лежали деньги, так что было принято решение обыскать их все по очереди. Лишь в четвертом отсеке полицейские что-то нашли. Джеймс Мирес, один из констеблей, обратил внимание на груду камней в одном из углов, поверх которой лежал огромный булыжник. Подняв этот камень, он увидел отсыревший и сгнивший кусок хлопчатобумажной ткани, в который было что-то завернуто. На дне траншеи было темно, однако он сразу понял, что внутри лежали деньги. Крикнув суперинтенданту, что он что-то нашел, Мирес осторожно просунул руки под истлевшую ткань, завернул сверток в свой собственный носовой платок и отнес его наверх мистеру Гаю. Миресу не терпелось посмотреть, что же он обнаружил, однако суперинтендант решил, что лучше подождать, пока они не окажутся в помещении, чтобы спокойно осмотреть сверток без риска потерять ценные улики. Констеблю было велено отнести свою драгоценную ношу на вокзал и положить ее где-нибудь под замок. После этого суперинтендант Гай поспешил в другое место на территории станции, где вторая поисковая группа приступила к еще более опасной операции.

В нескольких сотнях метров от платформы для скота находилась уборная, которой пользовались рабочие погрузочного двора. Она не была соединена с канализацией, и все отходы стекали в ручей – официально реку, известную как Бредог, – который протекал вдоль одной из сторон периметра станции частично под землей. Миссис Споллин утверждала, что ее мужу удалось спрятать часть денег в этом канале, для чего он прополз через водосточную трубу, однако никому из полицейских не удалось протиснуться через крошечный проем. Вместо этого они подняли доски пола уборной, обнажив пропасть, в которой на глубине около семи метров бурлила вода. Один из констеблей, Джеймс Доннелли, храбро вызвался спуститься по лестнице в зловонную пустоту. Поплескавшись несколько минут вслепую, он продвинулся в туннель, уводящий ручей под железнодорожную линию, и там обнаружил искомый тайник. Руками он нащупал в темноте цилиндрический предмет, лежавший на кирпичном выступе по одну сторону от основного русла. Он был тяжелым, но Доннелли, хоть и с трудом, удалось поднять его по лестнице.

Когда