Нина закрыла файл. Затем взяла с пола подушку и положила обратно на стул. Она смотрела на компьютер, прекрасно зная, что там, внутри. Может сломать чертову штуковину или даже украсть? Или же просто уйти отсюда, притвориться, что все обойдется?

Но Эмили Джейкобс была полна решимости, так что надеяться на то, что все обойдется, не приходится. Эта Эмили – ходячий детонатор бомбы замедленного действия, которая, взорвавшись, нанесет невосполнимый урон. А часы уже начали последний отсчет.

* * *

Солнце уже почти село: небо за окном ее комнаты было красным. Эмили удивилась тому, как долго спала.

Она заползла в постель сразу после завтрака и с тех пор лежала не вставая. Доктор Грин не попросил о дальнейшей встрече, и это ее тревожило. А ведь он сказал, что хотел бы поболтать с ней еще. Но, может, он не спешил ее видеть? Она дала ему достаточно пищи для размышлений. Семьдесят два часа истекают завтра, но что-то подсказывало ей, что ее пребывание здесь не заканчивается. Он наверняка захочет повесить на нее какой-нибудь ярлык – возможно даже, в свете признания того, что ей хотелось умереть, припишет ей склонность к самоубийству. Она дала ему немало причин держать ее здесь дольше.

Боль в груди заставила ее встать с постели. В зеркале ванной комнаты она увидела покраснение и припухлость вокруг шрама. Потрогав его, почувствовала тепло. Взяв полотенце, намочила его холодной водой и прижала к груди. Она была измотана, в этом вся проблема, и, похоже, ей понадобятся антибиотики.

А еще ей нужно поесть. С того момента, как Эмили попала сюда, она едва касалась еды. Аппетит пропал. Она убрала полотенце и поправила на себе джемпер. Ей нужно найти выход из этой ситуации, найти способ доказать, что она видела. Она не может оставаться взаперти. Что угодно, только не это.

Когда Эмили вошла в столовую, за столом сидел только Джемс. Перед ним, как обычно, лежали кусочки хлеба. Она тихо взяла нож и намазала маслом свой кусок. Металлические подносы, на которых часом раньше наверняка стоял ужин, были пустыми и чистыми, лампа над ними выключена. Фрукты и хлеб – вот и все, чем еще можно было поживиться.

Интересно, подумала Эмили, в каком настроении Джемс был этим утром и всегда ли он реагирует таким образом? Если верить Молли, парень был опасен, и ему уже случалось терять контроль над собой. Эмили вспомнила слова Молли о том, что рано или поздно он кого-нибудь убьет.

Эмили взяла намазанный маслом кусок и, зажав в ладони твердый пластиковый нож, ощутила его гладкие, округлые контуры. Интересно, можно ли превратить его в оружие? Она подошла к столу Джемса, подождала, когда он поднимет взгляд, и произнесла:

– Мне нравится красная машина на твоем подоконнике.

Не дожидаясь ответа, повернулась и зашагала обратно в сторону спальных комнат.

Прошло целых пять минут, прежде чем он подошел к своей двери.

Эмили сидела на его кровати. Вокруг нее валялись кусочки хлеба. Пластиковый контейнер с гелем для рук был весь в жирных следах, оставленных ее пальцами. Книги навалены кучей, обувь разбросана по всей комнате. Желтая и синяя машины лежали на полу под подоконником; красную машину Эмили держала в руках, нарочно крутя игрушечные колесики, дразня и подначивая его. Нож она положила у ножки кровати и теперь ждала, как он отреагирует.

Из горла Джемса медленно вырвался низкий гортанный звук, похожий на предупреждающий рык животного. Он застыл, раздувая ноздри, как будто видеть ее ему было мало и он должен был уловить ее запах. Его тело разительно изменилось: плечи стали шире, руки налились мускулами, лицо исказилось. Рот широко открылся в хищном оскале. Джемс с ревом бросился к ней.

Эмили инстинктивно попыталась убежать, но он уже прыгнул на нее. Его кулаки наносили удары по ее голове, челюсти, уху.

Она попыталась перевернуться, но в следующий миг у нее перехватило дыхание – это Джемс со всей силы ударил ее кулаком в живот. К горлу тотчас подкатился комок рвоты. Джемс тем временем оседлал ее бедра, не давая ей встать. Единственное, на что она была способна, это защитить руками лицо, пока он дубасил ее по груди и плечам. Почувствовав во рту вкус крови, Эмили выплюнула ее. Судорожно втянув в себя воздух, она приготовилась закричать, но острая боль пронзила ей левую грудь.

Не в силах увернуться, Эмили окаменела от шока. Ее глаза открылись, и она впилась взглядом в его глаза. Джемс явно намеревался убить ее. Она вот-вот станет тем самым «кем-то, кого он убьет»…

Затем его лицо стремительно отодвинулось, а вес его тела перестал давить на нее.

Эмили слышала голоса, все мужские, все громкие; они говорили быстро и одновременно. Потом раздался голос Бена:

– Господи, он ударил ее ножом… Скорее вызывайте «Скорую»!

Сквозь окровавленные губы Эмили улыбнулась.

Выражение лица Джерри Джарвиса почти пришло в норму. Он уже не смотрел на Эмили с таким ужасом, как когда ее только привезли в реанимацию. Она все еще лежала на одной из кроватей, но ее больше не окружала команда «Скорой помощи». Рядом с ней стоял лишь он.

– Тебе крупно повезло, – сказал Джерри. – Нож был пластмассовым, но из-за борьбы вскрылся шрам на груди, где, судя по всему, была гематома. Ты когда-нибудь вгонишь меня в могилу, Эмили Расхитительница Гробниц, если продолжишь поступать к нам в таком виде.

Она протянула руку и схватила его за запястье:

– Вы хотите выписать меня отсюда?

Джарвис сочувственно посмотрел ей в глаза:

– Они сказали, что могут позаботиться о тебе сами. – Он взял ее за руку. – Черт, Эмили, мне очень жаль, что ты попала к ним… Что стряслось?

Эмили указала на задернутый полог вокруг них.

– Они там, за занавеской? – шепотом спросила она.

Джерри покачал головой:

– Сидят в коридоре. Их не сдвинуть со стульев. Ждут, когда я скажу им, каково твое состояние. И хотя тебе, я смотрю, изрядно досталось, у тебя нет ничего такого, что не способны вылечить отдых и обезболивающие. Шов пришлось зашить заново, и я дам тебе антибиотики от любой инфекции. Не знаю даже, под каким предлогом я могу еще держать тебя здесь.

– Скажи им, что я в плохом состоянии, что у меня раневая инфекция и мне положены внутривенные антибиотики.

Джерри с улыбкой покачал головой. Эмили в упор посмотрела на него.

– Пожалуйста, скажи им, что вы еще подержите меня, – сказала она со всей серьезностью. – Нет времени вдаваться в подробности, но меня упекли туда лишь потому, что я обнаружила кое-что очень нехорошее, что случилось в их клинике. Настолько нехорошее, что кое-кто может пойти за это в тюрьму. Если меня заберут обратно, я никогда не смогу доказать, что знаю и что произошло. Чтобы заткнуть мне рот, меня будут держать взаперти бесконечно.

Джерри наклонился ближе и шепотом спросил:

– И что, по-твоему, даст тебе еще один день здесь?