Недавно собранная команда внимала каждому слову Кроули, что, собственно, им и стоило делать, если они не хотели, чтобы тяжелая лапа Кроули опустилась кому-нибудь из них на плечо. Порой ему не хватало терпения, и он легко выходил из себя, особенно с теми, кто задавал вопросы ради самих вопросов. Джеральдин слышала раздраженные нотки в его голосе, когда он отвечал какому-то детективу-новичку:

– Давайте подумаем. Наносить ли нам визит в ее больницу? Она там работала. Она бывала там бо́льшую часть дней. Коллеги могут ее знать. Возможно, им что-то известно. Возможно даже, ее убил кто-то из коллег. Лично я не могу придумать ни одной причины, зачем нам идти туда. А вы можете?

Уши блондина окрасились в малиновый цвет, в тон пятнам на его щеках. Чтобы спрятать улыбку, Джеральдин прикусила губу. Кроули заработал свое звание благодаря упорному полицейскому труду: на его счету было больше раскрытых дел, чем у большинства других полицейских, и не только из-за стажа работы. Он прошел этот рубеж, еще когда ему было чуть за сорок. Работа – тогда и сейчас – была такой же частью его тела, как кровь и кости. Если временами он бывал вспыльчив, Джеральдин объясняла это тем, что близился возраст его выхода на пенсию. Как ни старалась, она не могла представить себе, чтобы он покорно, без громких протестов и возмущения, влился в ряды остальных пенсионеров.

Джеральдин стояла сзади. Кроули тем временем перечислял задачи и отбирал людей, на которых следует возложить ответственность за их выполнение. Его приоритеты были обозначены предельно ясно и четко: сбор информации, поиск свидетелей, выявление последних передвижений Нины Бэрроуз и возможных мотивов убийцы, и – самое главное – поиск орудия убийства с отпечатками пальцев на рукоятке.

Наконец брифинг завершился; члены группы отправились выполнять данные им приказы, и Джеральдин подошла, чтобы поговорить с ним. Она знала: Кроули ей симпатизирует и даже замолвил за нее доброе слово при последнем ее повышении. Инспектор начинала как детектив под его руководством и ни разу не пожалела, что была частью его команды, учась у человека, который повидал всякое.

– Привет, Джеральдин. Посмотреть на тебя, так ты явно хочешь что-то со мной обсудить…

Она извлекла из-за спины фотографию Эмили и передала ему. Кроули мельком взглянул на фото.

– Эмили Джейкобс, – сказал он. Его взгляд скользнул на белые доски за его спиной, на единственный снимок, прикрепленный там в настоящее время, – фото Нины Бэрроуз в сестринской униформе. Вернее, головы по плечи. – Какая связь?

Джеральдин неохотно пожала плечами:

– Как вы знаете, она исчезла, и что-то, что она сказала мне – что-то очень нестандартное, должна добавить, – содержало имя Нины Бэрроуз.

Кроули смерил ее пристальным взглядом:

– Тебя как будто что-то беспокоит, Джеральдин.

– Вовсе нет. Я уверена, что она этого не сделала. Просто вы должны знать, что имя Нины Бэрроуз всплывало в нашем с ней недавнем разговоре.

– Быть уверенной – это не то же самое, что знать. Это лишь мнение. Давай с тобой немного поболтаем и посмотрим, насколько я потом буду уверен в том же самом. Идет?

Джеральдин как будто перенеслась в прошлое. Чувствуя знакомую дрожь в коленках, она последовала за ним в кабинет.

Час спустя Джеральдин вместе с Эриком вернулась в свой кабинет и теперь смотрела местные утренние новости по настенному телевизору. Главной темой было убийство Нины Бэрроуз. Над входной дверью дома натянули голубой брезентовый тент, рядом с которым стояли на страже две женщины-констебля в желтых жилетах.

Джеральдин была благодарна, что Эрик с ней рядом, что он понимает, каково ей сейчас приходится. Услышав, что Эмили разгуливает на свободе, он тотчас пришел, чтобы помочь с ее поисками. Джеральдин была готова выслушать любую его мысль по поводу того, где искать беглянку.

Надо сказать, что на поиски Эмили были брошены и полицейский вертолет с инфракрасной камерой, и кинологи с собаками, и участковые полицейские, и члены «соседского дозора» [22]. Сами поиски продолжались до поздней ночи, но Эмили как сквозь землю провалилась. Больница была зажата между каналом Локсбрук и холмом Пенн-Хилл, что давало немало возможностей скрыться или же получить травму.

Отчаянно нуждаясь в ударной дозе кофеина, Джеральдин сделала глоток принесенного Эриком кофе.

– Где она может быть?

Эрик пожал плечами:

– Да где угодно. Дело в том, что у нее мало друзей, если только она не встретила кого-то из своего прошлого. Как я понимаю, вы уже проверили круг ее знакомств?

– Да. Ее терапевт Моника Соммерс, похоже, близка с ней. Сказала, что позвонит нам, если Эмили даст о себе знать. Ее родители ничего не слышали, но это неудивительно. Зато у нас есть ее коллеги. Этим мы убиваем двух зайцев. Расспрашиваем их о Нине Бэрроуз, а заодно интересуемся, не видели ли они Эмили, или, может, она звонила кому-то из них.

– А вы не пытались позвонить ей или отслеживать ее телефон?

Джеральдин одарила его грустным взглядом:

– У Эмили нет телефона. Ее увезли в больницу на «Скорой помощи». Ей даже не собрали сумку с вещами и не дали с собой мобильный телефон для связи.

Эрик прислонился к подоконнику.

– А если мы выступим с телеобращением? Проще говоря, нам нужно поговорить с ней и дать понять, что мы беспокоимся о ней.

– Думаете, она нам доверяет? – На лице Джеральдин было написано, что она думает об этом предложении. – Боюсь, эта дверь давно закрыта.

– А почему нет? Мы были с ней с самого начала. К кому еще ей пойти?

– Это в первую очередь зависит от причин, побудивших ее к бегству. Она просто хотела вырваться на свободу или же что-то замыслила?

Услышав, как диктор произнес фамилию Джейкобс, Джеральдин вновь посмотрела на телеэкран. А увидев, кого показывают, в изумлении разинула рот и поспешила увеличить громкость.

Дорин Джейкобс готовилась к интервью с репортером. На заднем плане виднелся их дом. Рядом – в рубашке навыпуск поверх мешковатых джинсов – стоял Джон Джейкобс. Отец Эмили явно нуждался в бритье.

– Миссис Джейкобс, вы наверняка обеспокоены безопасностью вашей дочери. Вы хотели бы сказать ей что-нибудь, чтобы она вернулась домой?

Дорин сложила руки и пристально посмотрела в камеру.

– Если ты слышишь это, Эмили, вернись назад в больницу.

Репортер продолжал держать микрофон перед Дорин, явно ожидая услышать больше. Но та просто смотрела в камеру. Тогда репортер попробовал другую тактику, в надежде разговорить ее:

– Вам обоим наверняка сейчас тяжело. Ваша младшая дочь Зои пропала более года назад, а теперь исчезла и Эмили. Как я понимаю, это вернуло ужасные воспоминания о том времени…