– Шанс доказать, что я в здравом уме. Шанс показать полиции то, что я обнаружила.

Он недоуменно уставился на нее:

– Ты надеешься, что просто уйдешь отсюда?

– А разве ты мне не позволишь? – обиженно спросила Эмили.

– Позволю? Тебе? – растерялся он. – Да ты едва можешь встать с этой кушетки.

Ее голос был полон решимости:

– Джерри, я могу, и я должна. И сделаю это так, что тебя никто не заподозрит. Я уйду в считаные секунды. Главное, отвлеки их.

Джерри в отчаянии закрыл глаза. Эмили ждала.

– Дай мне минутку, – ответил он, не глядя на нее, и вышел.

Затем вернулся, неся сумку с вещами какого-то пациента.

– Мой джемпер. Твой топик весь в крови. Мои кроссовки, так как ты поступила сюда без обуви. Пятьдесят фунтов – это все, что у меня есть, но я не советую тебе брать такси, если только ты не сможешь замаскироваться. Здесь еще моя кепка, болеутоляющие таблетки, антибиотики и бинты, а также ключи от моей квартиры. Я не вернусь до утра, у меня ночное дежурство.

На глаза Эмили навернулись слезы:

– Ты поверил мне, даже не зная, что происходит?

Джерри наклонился и осторожно постучал ее по лбу, там, где не было синяков.

– Разумеется. Кто-то ведь должен.

* * *

Нина Бэрроуз включила второй светильник в своей крохотной гостиной, прогоняя тени. Ее гость опаздывал. После работы она посетила вечернюю мессу, в надежде на Божественное вмешательство, но Бог не заговорил с ней. Она была одна. Она уже выпила большой бокал хереса и налила себе второй. Ожидание затянулось. А с ним натянулись и ее нервы. Она репетировала, что скажет, – скажет коротко и по существу, чтобы поскорее завершить разговор. Ибо то, что она знала, невозможно ни смягчить, ни тем более скрыть. По крайней мере, она предупреждала их.

Нина обвела взглядом свою крохотную гостиную. Два кресла с высокими спинками, унаследованные от родителей, старомодный буфет с царапинами на дверцах – она так и не отшлифовала их наждаком, – напоминания об их любимом лабрадоре. Серебряный поднос, хрустальный графин и стаканы для хереса из числа свадебных подарков ее родителей, доставшихся ей по наследству, как и бо́льшая часть мебели и прочих вещей, заполняющих этот дом с двумя спальнями, который когда-то также принадлежал им. Она родилась в этом доме, она прожила в нем всю свою жизнь, и если когда-то надеялась разделить его с кем-то и увидеть ребенка, спящего во второй спальне, где когда-то спала она сама, то эти мысли покинули ее давным-давно. Забота о престарелых родителях почти незаметно украла у нее этот момент. Внезапно она поняла, что осталась одна, но, увы, было уже слишком поздно.

Зазвонил дверной звонок. Поставив бокал с хересом, Нина вздохнула и пошла открывать дверь.

– О! – воскликнула она, отступая от удивления. – Что вы здесь делаете? Вы не та, кого я ожидала. Что вам нужно?

– Просто хочу дать вам вот это, – сказала ее гостья, входя в коридор и закрывая дверь.

– Дать мне что? – спросила Нина, напуганная вторжением в ее дом.

Рука, державшая нож, не дрогнула. Нина ахнула, почувствовав, как тот проникает сквозь ее кожу, сквозь ребра, до мягких внутренностей. Она уставилась на торчащую из нее ручку. Посмотрела в глаза своей убийце и, увидев, что та улыбается, подумала: как это грубо – улыбаться. Как грубо… когда ты знаешь, что я умираю.

Джеральдин предстояло принять решение в отношении двух отдельных инцидентов, произошедших накануне вечером: женщины, найденной убитой в собственном доме этим утром, и психиатрической пациентки, сбежавшей из отделения экстренной медицинской помощи. В идеале она хотела бы сосредоточиться только на поиске пропавшей пациентки, а дело об убийстве передать главному следователю, детективу Джорджу Кроули, если бы не одно «но». Внутренний голос подсказывал ей, что между этими двумя случаями наверняка существует какая-то связь. Эмили сбежала из отделения экстренной медицинской помощи, и с тех пор ее никто не видел. Нина Бэрроуз была одной из тех, кто, по мнению Эмили, был причастен к исчезновению загадочной пациентки.

Теперь Джеральдин предстояло решить, была ли Эмили причастна к смерти Нины Бэрроуз. Ей было известно, что она была в плохом состоянии – сильно избита и едва держалась на ногах. Была ли она вообще в состоянии убить кого-то? Вдруг эти два случая – простое совпадение? Что, если Эмили вообще ни в чем не виновна?

Нину Бэрроуз обнаружил ее сосед, железнодорожник, который, выйдя из дома в пять утра, увидел ее приоткрытую дверь. Эмили была на свободе.

Прежде чем выбрать курс действий, она должна поговорить с Кроули – обрисовать ему все варианты событий. Она назовет ему возможный мотив и подозреваемого, тем самым сняв с себя ответственность за Эмили Джейкобс, даже если ей самой это неприятно. Впрочем, откуда ей было знать, что события примут такой поворот? Джеральдин была вынуждена напомнить себе, что Эмили больна.

Слышала ли она голоса, толкнувшие ее на такой шаг? Она пришла к Бэрроуз домой, чтобы спросить ее, и что-то пошло не так? Не было никакого способа узнать, что там у нее в голове. Она была психиатрической пациенткой. Произойти может все что угодно. Ее следует найти, как ради ее собственной безопасности, так и ради безопасности других. Джеральдин предстояло все как следует взвесить, ведь Эмили в очередной раз поставила себя на линию огня.

* * *

Вода в душевом поддоне была чистой, последние струйки розового цвета стекли в канализацию. Бо́льшая часть крови была свежей – та, что вылилась из шрама на груди, когда вскрылся шов. Эмили удалось сохранить повязку сухой, приклеив ее водостойким пластырем. Ее грудь и живот были сплошь в свежих синяках, в дополнение к более старым на бедре. Свежий струп на нижней губе оторвался, и она, ощутив легкую соленость свежей крови, ополоснула лицо. Под горячими струями ее тело двигалось легче, тем более что она заранее, не дожидаясь нужного времени, приняла всю дозу обезболивающих таблеток. Эмили нужно поскорее одеться и убраться отсюда, пока Джерри не вернулся домой. Помогая ей, он рисковал своей карьерой. И если она не хочет ставить его под удар, то должна уйти до его возвращения.

Через двадцать минут Эмили была готова. В одежде Джерри она выглядела как мальчишка-подросток, особенно в регбийной кепке – та скрывала ее ушибленный лоб и короткие темные волосы.

Эмили понятия не имела, каков ее план действий. Главное – уйти отсюда.

* * *

Старший следователь Джордж Кроули внешне был похож на медведя – широкая спина, покатые плечи, толстые руки, большая голова и короткая шея, которую он вытягивал всякий раз, когда двигался вперед. Его рабочий кабинет располагался в штаб-квартире в Портисхеде, но комнату для расследования этого убийства отвели в Бристоле, в Кеннет-Стил-Хаусе, где базировалась следственная группа по расследованию уголовных преступлений. Такое расположение было удобно как для обоих городов, Бата и Бристоля, так и для близлежащих городков и деревень. База имела все необходимое для раскрытия крупных преступлений, и царившая здесь серьезность не переставала поражать Джеральдин.