живет в нем. Он никогда не был моим врагом. Он первый, кто сразился с моим врагом и вместе со мной, и за меня.

Я разберусь с последствиями, когда приземлюсь, но сегодня я устала ходить по тонкой грани. Я отвернулась от него после того, как мы проникли в тюрьму, но я не отвернусь сейчас. Я облизываю губы, выпрямляя спину, чтобы приблизиться к нему. Его губы раздвигаются, и дрожь пробегает по нему, когда я обхватываю его покрытую шрамами щеку. Кейден не хочет брать у меня, поэтому я хочу отдать ему.

Его рука метнулась к моему бедру, крепко прижимая меня.

— Эл?

Мои губы в нескольких дюймах от его губ, и тяга почти больше, чем я могу вынести.

— Да?

— Осторожнее, ангел. Ты даешь человеку вкус спасения, и он может вернуться за добавкой. — Его руки трясутся от сдержанности.

— Это то, что я для тебя? Твое спасение? — шепчу я, касаясь его губ своими.

— Если тебе суждено стать моим проклятием, я с радостью встречу этот конец.

Он сокращает расстояние между нами, и наши губы встречаются в столкновении сдерживаемой страсти. Все остальное вокруг меня исчезает из мира, как будто его никогда не существовало, единственное, что остается, это он. Мои руки обвивают его шею и перебирают его волосы, углубляя наш поцелуй. Стон срывается с моих губ, когда его язык проникает в мой рот, и вся его привязь исчезает. Он тянет мои бедра вперед и прижимает свою твердость к пульсирующему месту между моих ног, которое жаждет его. Я всхлипываю от нового ощущения, и он стонет мне в губы. Боги, это лучший звук, который я когда-либо слышала.

Я выгибаю спину, обхватывая его талию ногами, и получаю награду в виде еще одного восхитительного гортанного стона. Он целует меня, словно я последняя женщина в этом мире. Его тело идеально подходит моему, когда он укладывает меня на стол, а я вращаю бедрами по его затвердевшей длине. Я задыхаюсь ему в рот, и он пользуется этой возможностью, чтобы поцеловать меня в шею, покусывая и посасывая, как ему нравится, одновременно вращая бедрами по моим, повторяя те же самые жадные движения, которые я ему даю.

— Кейден, — стону я, когда он сосет чувствительную часть моей шеи. Мои пальцы сжимают пряди его волос, а мои ноги сжимают его талию.

Он стонет мне в шею.

— Ты погубишь меня.

Боги, это правда, что запретный плод на вкус самый сладкий. Меня уже целовали, но никогда так. Это тот поцелуй, за который я бы убила. Я убираю руки с его волос и провожу ими под его рубашкой, чтобы схватить его мускулистую спину.

— Скажи мое имя еще раз, — требует он, покусывая мочку моего уха. Но его имя застревает у меня в горле от подавляющего сочетания его губ, наших тел, трущихся друг о друга, и его веса на мне. Я так близка к тому, чтобы оттолкнуться от этого стола и потащить его на кровать. — Я же сказал тебе произнести мое имя, — снова командует он, скользя руками вниз, чтобы крепко схватить меня за задницу и сильнее прижаться ко мне.

— Кейден, — выдыхаю я, извиваясь под ним.

— Идеально. — Его зубы скользят по чувствительной коже на моей шее, а пальцы перебирают мои волосы. — Тебе понравилось, как я стою на коленях, ангел? — Я стону, когда он кусает и впиваюсь ногтями в его спину.

Моя спина выгибается от стола, когда он облизывает свой путь к моему рту. Он снова врезается своими губами в мои, и я тяну его за плечи, желая, чтобы он был еще ближе. Он наклоняется еще сильнее, чтобы подчиниться, насколько это возможно, учитывая, что стол слишком мал для него, чтобы забраться на меня сверху. Его руки лихорадочно блуждают по моему телу, как грешник, хватающийся за искупление.

Он всегда будет вторить моей интенсивности, и подталкивать меня к большему. Он вызов, союзник и соперник в одном лице. Я провожу по выпуклым шрамам на его спине кончиками пальцев, и меня вознаграждает еще один стон. Ощущение его голой кожи заставляет меня чувствовать себя живой. Я никогда не реагировала на кого-то так. Это затягивает, и я не могу удержаться от желания большего.

— Командир, у меня есть… Ой!

Реальность врезается в меня, проникая во вселенную, в которую мы ненадолго сбежали, и мое тело напрягается. Кейден не распадается сразу, вместо этого он задерживается надо мной на несколько мгновений, касаясь своими опухшими губами моих. Я проглатываю стон, поднимающийся у меня в горле, и заставляю себя не перекатывать свои бедра на его снова, как бы мне этого ни хотелось. Он обнимает меня за торс и выпрямляет меня вместе с собой.

— Можете оставить конверт у двери. — Кейден дергает подбородком в сторону маленького столика с подносом для писем. Его руки лениво скользят по моему позвоночнику.

— Конечно, сэр. — Слуга наклоняет голову, прежде чем повернуться и положить письмо на поднос. — Хотите, чтобы я собрал кого-нибудь из генералов, чтобы обсудить детали?

Я смотрю на Кейдена и чувствую, что он говорит «да» прежде, чем он это делает. Его глаза затуманены тем же изнеможением, что и этим утром, ему нужно поспать. Я толкаю его в спину, и он смотрит на меня сверху вниз, изогнув бровь, прежде чем повернуться к слуге.

— Нам нужно несколько мгновений, — заявляет Кейден.

— Прошу прощения, Ваши Светлости, — слуга нервно дергает за край туники, выскальзывая из палатки.

Кейден убирает одну руку с моей спины, и приподнимает мой подбородок к себе, касаясь своими распухшими губами моих и улыбаясь, когда слышит, как я тихонько ахаю.

— Ты в порядке? — хрипло бормочет он, прижимаясь лбом к моему.

— Мы проведем встречу утром. Тебе нужно поспать. — Я подстраиваюсь под его тихий тон, хотя мы одни. Его глаза светлее, чем раньше, и это что-то во мне успокаивает.

— Думаю, сейчас мы этим займемся, — говорит он, поглаживая меня по затылку.

— В конце концов, ты привыкнешь ошибаться. — Он нерешительно смотрит на меня. — Ты нашел и убил ассасина, так что все, что в этом конверте, может подождать до утра. Сейчас нам обоим будет полезно пространство. — Я не говорю, что он выглядит слишком заманчивым, чтобы снова поддаться соблазну, и я себе не доверяю.

Он проводит большим пальцем по моим опухшим губам, прежде чем убрать от меня руки.

— Не смотри на меня так, будто ты хочешь пожалеть меня.

— Ты же знаешь, мы не можем этого сделать. — Я делаю жест между нами двумя, но продолжаю смотреть