что весь его разговор на приеме, где к нему подсадили Мари-Роз, записан. Моя агентесса! Эх, как там Анетт? Что-то даже ностальгия по ней пробивает. Было что-то в этой девице… Огонь, страсть… секс. Вот его было очень много.

— Господа члены Государственного Совета, все же я намерен настаивать, чтобы все иезуитские учебные заведения были упразднены, как и Орден. Доколе эта гниль… — Ростопчин начал вновь трындеть, как Троцкий.

Весь сыр-бор на сегодняшнем заседании Государственного Совета возник по поводу иезуитов. Я предложил законопроект, который ограничивает их деятельность на территории Российской империи. Ограничивает, но не запрещает. Суть закона в том, чтобы взять под контроль образование в учебных заведениях Ордена. Они должны были предоставлять программы по всем предметам, что будут изучаться, их преподаватели обязаны в министерстве Культуры и Просвещения получать лицензию на преподавательскую деятельность на территории России.

Казалось бы, ярый борец против иезуитов будет биться за такое ограничение. Но этот демагог, Ростопчин, начал задвигать про подрывную деятельность иезуитов и все такое. Ну, я же согласен! Вот только смотрю на вещи несколько прагматично. Иезуиты уже имеют колледж в Петербурге, в их планах создание учебных заведений по всей России. Так, почему бы и нет?

Условия, правда, жесткие, но коммерция для иезуитов выйдет неплохая. Да, они будут обязаны следовать запрету для своих слушателей православного вероисповедания на изучение католицизма, как дисциплины. Напротив, они обязаны привлечь православного или светского преподавателя, но который будет аттестован в Святейшем Синоде. Все программы должны быть подробным образом прописаны с календарными ориентирами и зарегистрированы в соответствующем министерстве. И пусть себе учат наших детей, но правильному. Нет? Их колледжи призваны распространять католицизм или еще какую ересь? Тогда пинком под иезуитский зад. Все просто. И такая прозрачность должна распространяться на все учебные заведения. Государство и государь должны знать, чему обучают верноподданных императора.

Я руководствовался такими мотивами, что нам нужно открывать как можно больше учебных заведений и только лишь государству это сделать сложно и накладно. И как раз в коммерческие дела любых учебных заведений мы лезть и не станем, лишь определив единый налог, не сильно обременённый, но при создании большой сети учебных заведений министерство Юсупова покроет, может, хотя бы десять процентов расходов. Открыть школу должно быть прибыльным делом. А государство пусть открывает учебные заведения, которые не прибыльные.

Кстати, министерство Культуры и Просвещения работает над проектом создания учебных заведений за счет крупных предприятий. Например, можно готовить качественных рабочих верфи. Государство поможет, но верфи оплатят. Я, к примеру, готов возложить на большинство своих крупных предприятий бремя… нет, скорее честь, оплачивать ремесленные школы с базовым образованием. По итогу выйдут хорошие специалисты. И пусть крепостничество притормаживает это дело, но пока хватит кого обучать, а дальше и крепостничество потесним, уже это делаем.

— Господин Аракчеев, рассудите спорщиков! — модератор нашего собрания, его величество, воззвал к министру военных дел.

Вот только об этом назначении еще никто, кстати, кроме государя, и не знает. Ростопчин не должен быть в курсе. А объявить император собирался именно сегодня, на заседании Государственного Совета.

— Не моя тема, — начал осторожно Алексей Андреевич Аракчеев. — Но… Нам нужны люди, со знанием математики, много нужно. Артиллерия требует образования. Я поддерживаю господина канцлера.

Страйк! Шах и мат! Ростопчин с недоумением посмотрел на Аракчеева, которого считал уже своей креатурой. Как-никак, но мой новоявленный министр военных дел был провозглашен товарищем Председателя Государственного Совета. Федор Васильевич Ростопчин таким жестов в сторону Аракчеева захотел приручить в достаточной степени влиятельного Алексея Андреевича, но не учел, что я об этом прекрасно был осведомлен. Ну, не дурак же я, в самом деле, чтобы не отслеживать назначения тех людей, которые могут быть привлечены к власти.

Переговоры с Аракчеевым не случились бы положительно для меня, если бы не новая пушка. И не на чертеже, а в металле и стреляющая. Новые станки для нарезки створов винтовок, усовершенствованные командой Кулибина, оказались в достаточной степени универсальными. Просто увеличенная копия могла совершать нарезы в стволах пушек. Да, ядро туда не пропихнешь, но вот снаряд по типу пули Минье, нынче «Сперанского», вполне, пусть одним условием и было чуть задранное состояние ствола.

Но… дальность, точность, увеличенная мощность поражения — это подкупило Аракчеева. Ну, а когда он увидел чертеж казназарядной пушки!.. А ведь я просто переложил принцип винтовки Хола на артиллерию, это же еще не унитарная пуля, соответственно снаряд! В казенной части открывается часть ствола, туда вкладывается снаряд или шрапнель, закрывается и все… Нужны испытания, чтобы понять толщину стали казназарядного устройства, но это частности. Проведем испытания.

Так что, купил я Аракчеева. Не за деньги, за идею и право быть первым в Европе, кто начнет создавать тактики применения орудий, которые, несомненно, скоро войдут в обиход. Скоро? По местным меркам, конечно, но я постараюсь, чтобы проволочек было как можно меньше. Подобные станки, как установлены в Луганске мы в Нижнем Новгороде делам. Мало, они трудоемкие и сложные выходят, но главное — делаем

— Что ж, господа. Я не имею ничего против именно такого закона. Я обещал иезуитам защиту, но я не обещал им распространение вольнодумства и католицизма, — закончил дебаты государь.

Император стал мне напоминать Иосифа Виссарионовича Сталина, насколько я знаю из истории об этом человеке. Для государя все происходящее, словно забавный спектакль. Между тем, он, как я уже понял, намерен сталкивать лбами прежде всего меня, вот пока с Ростопчиным. Чтобы не зазнавался? Может быть. Мне подобное приятных эмоций не приносит, между тем я понимаю императора и то, что он делает, как по мне, так это меньше из зол.

Следующий законопроект, который мы рассматривали, касался создания сети, так называемых, «поставщиков двора его величества», а также «поставщиков русской императорской армии». В этом же законе прописывалось о награждении знаком отличия, бронзовой, серебряной или золотой медалькой любых достойных поставщиков, которые либо работали без проволочек и с чаянием, либо могли предложить нечто эксклюзивное, может, снижали цены. Ну и право вывешивать хоть бы и баннеры с указанием, что тот или иной — поставщик, а, значит, серьезный купец.

Закон касался и того, чтобы все закупки в армии производились исключительно в соревновательной форме. Слово «тендер» я пока не вводил. По сути, вводились критерии оценки при выборе поставщика и многое другое. Я рассчитывал, что эти действия могут привести не только к нужной нам конкуренции, но и позволят мотивировать многих поставщиков и производителей, побуждая их шевелиться. Нужно только следить,