– Не думаю, что вы будете радоваться слишком бурно, если судпризнает вашу вину, – мрачно заметил судья Кнокс.

Адвокат еще раз затянулся, выпустил струйку дыма и произнес:

– Иногда суды забывают о том, что являются и гарантамисправедливости. Суд нужен не для того, чтобы расставлять кругом красные флажки,а чтобы восстанавливать справедливость. Я признаю, что мой перекрестный допросбыл в чем-то необычен. Но в чем нарушение закона? Я попросил встать ГертрудуЛэйд, она встала. Я спросил у Серла, не сидела ли девушка за соседним с нимстоликом. Если бы до этого он говорил правду, то ответил бы «нет». Но ведь онане могла сидеть за соседним столиком, поскольку его самого в ресторане небыло!.. И на этом бы все закончилось.

– Но вы заставили ее поклясться, что она там была! –запротестовал Киттеринг.

– Ничего подобного! – насмешливо посмотрел на него Мейсон. –Во-первых, Гертруда Лэйд не находилась под присягой, во-вторых, она сказалалишь: «Это тот», и, несомненно, это правда: он никогда не утверждал, что онкто-то другой. Я могу показать на судью Кнокса и сказать: «Это тот» или «Этоон», – с точки зрения грамматики здесь все правильно.

– Я с вами не согласен, – возразил Киттеринг.

– Это ваше право, – вздохнул адвокат. – Давайте проведем поэтому поводу дебаты. Вы утверждаете, что он – это не он. А я скажу, что он –это он. Как вы можете обосновать свою точку зрения?

– Я имел в виду не это, – сопротивлялся изо всех силКиттеринг.

– Тем не менее вы выразились именно так, – возразил Мейсон.

– Ладно, вы прекрасно понимаете, что я имел в виду.

– Мне наплевать на то, что вы имели в виду! Я говорю о том,как вы квалифицировали высказывание Гертруды Лэйд. А она сказала: «Это тот».

– Да, но вы понимаете, что подразумевалось под ее словами.

Мейсон вздохнул:

– Она сказала, что это был этот. Я тоже считаю, что это былэтот. Черт возьми, это – он! Я могу в любом суде доказать, что это – он. Серл –это Серл. И она сказала только: «Это тот».

Лицо судьи Кнокса несколько смягчилось, и в его глазахзасветилась усмешка.

Мейсон принялся закреплять достигнутое преимущество:

– Я могу кого угодно из сидящих в зале суда попроситьподняться и, указав на стоящего, задать свидетелю этот вопрос. Попробуйтеназвать закон, который это запрещает.

Судья Кнокс задумчиво посмотрел на Мейсона и наконецпроизнес:

– Да, Мейсон. Вне всякого сомнения, вы мыслите весьманетрадиционно. Однако следует признать, что ваши слова справедливы. Не знаю,право, как я должен в данном случае поступить…

– Если бы мы вели дознание по этому делу обычными методами,Олден Лидс был бы уличен по отпечаткам пальцев и его бы наверняка призналивиновным.

– Он не имел права об этом врать, – пробурчал Киттеринг.

– А он и не врал, – напомнил Мейсон. – Он просто молчал.

– Но он должен был сказать нам!

– Это другое дело, – ответил адвокат. – Однако посуществующим законам он не обязан делать этого. Если у вас есть возражения, товам придется изменить закон.

– Обнаружив тело, он должен был сразу же заявить об этомвластям.

– А почему вы решили, что он обнаружил тело? –поинтересовался адвокат.

– Вы так сказали.

– Мало ли что я говорил, я не был под присягой, – лукавоулыбнулся Мейсон.

– Но вы являетесь его адвокатом!

– Да, это так. Но нельзя же обвинять человека в преступлениина основании того, что говорит его адвокат. Дело в том, что Лидс никогда неговорил мне о том, что обнаружил труп, а я никогда не задавал ему этого вопросав такой форме. Я только сообщил, что, по моему мнению, все происходило именнотак, стараясь этим помочь суду принять решение.

Выражение лица судьи Кнокса смягчилось.

– Может быть, вам будет небезынтересно узнать, – обратилсяон к Киттерингу, – что в коридоре задержали Серла. Я не хочу давать советов поповоду того, как вам лучше вести свои дела, но на месте помощника окружногопрокурора я бы ковал железо, пока горячо, и попытался бы получить от негопризнание.

– Я это сделаю! – сурово пообещал Киттеринг, ворчливодобавив: – Но все равно я протестую против этой чертовой тактики.

Судья Кнокс опять нахмурился.

– Ваша тактика вряд ли лучше моей, – напомнил Мейсон. – Выподключились к телефонной линии и прослушивали частные разговоры…

– Сейчас речь не об этом, – поспешно перебил его Киттеринг.– Речь идет о том, что вы пытались разыграть…

– Все, что я делал, было абсолютно легально! – отрезалМейсон. – А вот подключаться к моей телефонной линии – это противозаконно.Однако вы закрывали на это глаза, потому что хотели от меня получить кое-какуюинформацию. Вы жаждали узнать, каким образом я добываю свидетельства. Вы бы ине узнали, что убитый был Биллом Хогарти, если бы не прослушивали мой телефон.А вот если бы ваши телефонные разговоры прослушивал я или нанял бы для этогодетективное агентство, вы бы сразу меня арестовали и лишили права адвокатскойпрактики.

– Иногда, – сказал Киттеринг судье Кноксу, – мы закрываемглаза на некоторые нарушения в борьбе с преступностью. Но, естественно, лишь втех случаях, когда цель оправдывает средства.

– В данном случае, – подчеркнул Мейсон, – ваша цель –вынести приговор невиновному человеку за убийство с отягчающими обстоятельствами.

Киттеринг вскочил.

– Вы, – воскликнул он, – вы не можете!..

– Я думаю, господин помощник окружного прокурора, – перебилего судья Кнокс, – было бы лучше, если бы вы занялись своими служебнымиобязанностями.

Мейсон как ни в чем не бывало улыбнулся судье Кноксу.

– Обвинение относится к этому делу так, – сказал он, –словно оно более заботится о том, чтоб не дать мне выиграть процесс, чем обустановлении личности настоящего преступника.

– Это ложь! – воскликнул Киттеринг.

Судья Кнокс обернулся и сурово посмотрел на него.

– Однако это очень похоже на правду, – заключил он и затемдобавил: – Если ваша служба занимается тем, что подслушивает чужие разговоры,подключаясь к линии, значит, ее позиция действительно не слишком надежна. Выпонимаете, что если Олден Лидс виновен, то это одно; если же нет, то это ставити вас и Мейсона в совершенно другое положение с юридической, этической иморальной точки зрения.