— О, только не надо преподносить мне его как тайное оружие.

— Ладно. Только вот что, — он выдержал паузу. — Как по мне, так это квинтэссенциальное фарисейство.

— Да, я себе это так и называю.

— Долина оцеплена фениями, а в Симферополе они вообще всё пожгли.

Он плотнее сжал губы, поставил вазу и скорым шагом, толкнув его словно склеенным из галек плечом, устремился ко входу в дом, опровергая собственную же браваду. Высоко выбрасывая вверх колени, опускаясь на носки и сжав бицепсами котелок, Г. отправился за ним. Занёс револьвер и со всей силы опустил рукоять на чалму, но тот, словно имея глаза на затылке, увернулся в последний момент.

Из горловины вазы, валявшейся у серых, проложенных древним раствором, содержащим яичный желток, пуццолан и заговоры, булыжников, торчал край. Он тут же обрёл второе дыхание, почувствовав прилив реакции во всех своих членах и высвободился. Множество вариантов перевода на всевозможные языки разными чернилами, разными почерками, мéста для ещё двух толкований, не больше.

Северин Смотритель, божьей милостью бродяга Антиохии-на-Оронте, кунак Селевка Никатора, отрицатель диадохов, на паях с Сатрапом Пакостником, хулителем Микен, красноголовым чертополохом Арголиды, архиепископам, шерифам, слугам, казакам, инопланетянам, неграм, репортёрам, баранам, путешественникам во времени, антиподам и всем верным своим, но не диадохам, привет…

Появился Деукалайон, одним движением схватил хартию, Гавриил не отпускал, он дёрнул, он дёрнул на себя, всё так же сидя на земле, это напоминало отъём конфеты у ребёнка.

В четыре руки они швырнули в реку бесчувственное тело, словно мойры, Лахеса и Атропа, которые когда-то давно так же выкинули в Стикс Клото. Он поплыл под водой по течению, больше ощутил, чем увидел, хотя держал глаза открытыми, как справа мимо прошёл наконечник багра, едва не зацепив за воротник сорочки, вовсе не точно, он мог бы пропороть ему и горло. Потом видел то ли плывшего, то ли уносимого течением компаньона. Потом, на грани затухания своих ответных реакций на события внешнего мира — как умирал Сигурд Йорсалафар.

Из открытого окна в покой, нет, просто в то полиэдральное место, где он оказался к концу жизни, врывался ледяной воздух, уже никого не могущий ободрить здесь. Он не был до конца уверен, что настал его смертный час, но на каком-то подсознательном уровне понимал, дело серьёзное, так далеко они со своей жизнью ещё не заходили. Уже несколько раз он готовился отдаться, положиться на силу колебаний, подступающихся в противоположность порядку, глубоко погружался в хаотические воспроизведения своего пути, вызванные в нём чем-то помимо его концентрации.

Туманное утро: где-то во мгле ржут кони, отчётливо понятно, что мир жесток, эта густая взвесь как раз и доказывает, он довольно часто рождается, но, однако, зримо не умирая.

Спасение души: притягательно, неплохо само по себе уже то, что существование подобного не отрицается кардинально и, более того, некая устойчивая и малообъяснимая связь со светом прибавляет начинанию академичности.

Епархии: паноптикум священников поёт разными голосами кое-что более выгодное, нежели псалмы, то у одного уха, то у другого.

Чувства: из резонансных окон слышно рычание — выражают требование выпустить их на свободу.

Радикальное сомнение: где должна находиться столица, какие из столиц, в которых я побывал, были перенесёнными?

Элементы страха: подлежат тайному отслеживанию.

Хорошая смерть: она не на пути, которым идёт время.

Жезл правосудия: вот на чём явно виден блеск самоубийства.

Привилегии: их не счесть за окнами, освещёнными изнутри ночью.

Инструкции: порождают карикатуры на власть.

Боль высвобождает истину: как и всё остальное.

Аура ремесла: тогда им хватит и на вторую кружку.

Социальные связи: больше контрсоблазна, чем соблазна.

За закрытыми дверями: лично я никогда не расслаблялся, что делал мир — не знаю.

Чёрная магия: участвует скорость света.

Профессиональная лень: я только в начале пути.

Деньги: повидал их немало, хотя никогда не старался.

Убийство, коему виной страсть: не мне их судить.

Предательство родственника: не понял — он меня или я его?

Грамотность: она даже в море может пригодиться.

Вдруг направленный верным глазом всё увеличивающийся потенциал вытеснил его душу из тела, с изумлением, довольно быстро оправившись, он понял, что в его останки вселился дух Рагнара Лодброка.

Метод — стал вспоминать Рагнар: при помощи него можно определить мужское или женское начало преобладает в том или ином человеке.

Грани: всегда обращал на них внимание, всегда делали жизнь сносной.

Фенрир: чудовище? шум кошачьих шагов? рыбье дыхание, птичья слюна? Это серьезно?

С. огляделся и понял, что многогранность места выросла ещё больше, ну или он, сбросив телесные оковы, обрёл иное зрение, по крайней мере занял другой угол. Вокруг шёл беспрестанный процесс вселений и выселений, теплообмен, создававшийся от подобного, мог бы несколько минут поддерживать жизнь в самом тёмном трюме Нагльфара. Какие моря вы переплыли, — спрашивали эти осколки профанного времени, — и на дно каких морей уже не раз ныряли, спасая возлюбленных, переполненные функционализмом, а на самом деле — лишь превратными представлениями о том, что происходит, забитые и полные до краёв эпистемологиями этих реакций на несправедливости, загоняющие вас в такие рамки, размалываясь в олигосахаридовую муку в рецепте ваших же монологов, вашего потраченного впустую подводного дыхания? Чтобы в конце концов обнаружили себя и принялись за дело скальды, понадобилось откусить руку богу: а вас что выгонит из вашего комфорта, неспособного более подняться тела? Или уже? Сегодняшние ужасные вести и перспектива искупления повлияли? Отправитесь ли вы на гребни тектонических плит, внезапно изменивших направление своего движения, начнёте ли собственное заселение и станете ли ждать встречи со своим режиссёром?

До смерти перепуганная душа Сигурда ринулась в такое родное тело, пока ещё видела его и выселила этим отчаянным ударом дух Лодброка.

Повиновение Господу: я могу велеть слугам раздобыть и его, и они отправятся раздобывать.

Свежая голова: нужна только когда есть необходимость реагировать комплексно.

Камень: зимой его больновато целовать.

Крест: если я видел его, то испытывал любовь, в остальное время даже не вспоминал.

Подъёмный мост: худшая из угроз, не хватает плавности.

Наши боги: ну кто там, Один разве что, ещё не начинка соломенного матраса?

Оплата вреда, причиняемого на расстоянии: тут в фаворе дневные мишени.

Серьёзное отношение к погребению: прямая дорога на побережье.

Влияние грома на воспитание: ещё повезло, что между ними такая дистанция.

Когда чернь не даёт проехать: если бы им было что сказать — подыскали бы себе другую трибуну.

Выбор подходящего времени: в принципе неизменно удавалось, в случае чего кивал самому себе на советников.

Плохая компания: зеркала, лужи определённых размеров,