К этому явно приложил руку отец Ланы. Я даже не сомневалась.

С газетой в руках я вышла из машины. Я понятия не имела, что, черт возьми, собиралась делать. Просто знала, что бездействовать нельзя.

Я не стала долго думать над тем, стоит мне входить к ним в дом или нет. Из кухни и откуда-то сверху раздавались голоса. Они заглушили мои шаги, и когда я вошла, Лана и ее мать даже не подняли на меня глаз. Обе они сидели в парадной гостиной. Лана – на диване, а ее мать устроилась напротив нее в кресле Людовика XV. Спина прямая, ноги наклонены вправо, одна лодыжка спрятана за другой. Руки Ланы лежали на коленях. Ее правое колено не переставало дергаться.

Я проскользнула в столовую напротив гостиной.

Никто не проронил ни слова. Ее мать потянулась за чашкой кофе, стоявшей на полированном столике перед ней. Держа в одной руке блюдце, она медленно помешивала ложкой коричневую жидкость. Лана нервно смотрела на нее.

– Перестань дергаться, – бросила ее мать.

Лана тотчас окаменела.

Мать сделала глоток кофе и поставила чашку обратно на стол. Затем откинулась на спинку стула и скрестила ноги. Пальцы обвились вокруг подлокотников кресла. Она выглядела царственной и гордой, словно королева на троне, которая знает: никто не посмеет заговорить или пошелохнуться, пока она не сделает это первой.

Она прочистила горло и посмотрела на свою единственную дочь.

– Ты знаешь, твой отец не хотел этого делать.

– Но он сделал.

Ее мать прищурилась и наклонилась ближе.

– А ты знаешь почему? Ты придумала лживую историю. Единственная причина, почему этот мальчишка находится в том положении, в какое он сейчас попал, это ты. Никто, кроме тебя, не виноват в этом.

– Я ничего не выдумывала!

Ее мать расхохоталась.

– Ну конечно, ты этого не делала!

Лана пропустила мимо ушей ее насмешку.

– Он просто пытался мне помочь.

– Ты лжешь, – сердито заявила ее мать. – Ты всегда придумывала вещи, которых никогда не было.

По лицу Ланы скользнула обида. Ее нога вновь задергалась.

– Ты знаешь, отец это сделал. Не можешь не знать.

Ее мать не сказала ни слова. Просто сидела в своем кресле, с каменным лицом глядя на Лану. Та встала и обошла кофейный столик.

– Я отказываюсь понять, почему ты всегда закрывала глаза на то, что происходит. Или как ты можешь замести это под ковер и делать вид, будто все в порядке. Как ты могла не обращать на меня внимания, когда я больше всего нуждался в тебе?

– Довольно! – крикнула мать Ланы и быстро встала.

Я видела, как ее руки дрожат от гнева.

Ей было достаточно сделать всего три шага, чтобы подойти и обнять дочь. Но мать воспринимала расстояние между ними так, будто это долгие мили пути. Пока Лана жива, ее мать никогда не сделает шага ей навстречу.

– Прими свою жизнь, какой есть, – сказала мать.

– Что?

Мать Ланы вскинула подбородок.

– Не изображай из себя жертву и не сиди здесь с таким жалким видом, в надежде на то, что кто-то тебя пожалеет. Ты должна принять жизнь такой, какая у тебя есть.

– Что это за жизнь? – прошептала Лана.

Но ее никто не слушал. Она говорила со спиной матери. Лана стояла в комнате одна. Напевая красивую мелодию, ее мать вышла в коридор. К ней подошла горничная с букетом цветов в руках. Мать Ланы счастливо улыбнулась и наклонилась, чтобы их понюхать.

– Они прекрасны, – сказала она одобрительно. – Просто прекрасны.

Похлопав горничную по плечу, она, стуча высокими каблуками, зашагала дальше по коридору.

Я вновь повернулась к Лане. Она посмотрела в мою сторону. До нее не сразу дошло, что я тоже смотрю на нее.

Она растерянно заморгала и поспешила через весь коридор ко мне.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала она.

Я вытащила газету и развернула ее, держа между нами. Она не выхватила ее у меня. Лишь пустыми глазами уставилась на лицо Макса на первой странице.

– Ты уже в курсе, не так ли?

Она на секунду оглянулась на коридор, а затем легким кивком указала на входную дверь.

– Выйдем?

Я кивнула и последовала за ней. Дверь закрылась с громким щелчком. Вместо того чтобы заговорить, Лана вздохнула и, сев на верхнюю ступеньку, задумчиво посмотрела на извилистую подъездную дорогу.

– Я узнала вчера вечером, – сказала она. – Ты спала, и я не хотела тебя будить. Тебе требовался отдых. Я вернулась домой, чтобы узнать, что происходит.

– Но почему… почему ты меня не разбудила?

– Я же сказала, тебе требовался отдых. Посмотри, что стало с твоей жизнью. Все твои летние каникулы полетели псу под хвост.

– Считаешь, что это из-за тебя?

– Я это знаю. Так же, как ты считаешь, что твоя работа – всегда быть рядом со мной. Моя работа – защищать тебя от моей жизни.

– Это неправда!

– Все пропало, – прошептала Лана убитым голосом. Она словно не слышала меня.

По моей спине пробежал холодок.

– Неправда. Обвинения снимут и в конце концов все уладится.

– Замолчи! – взорвалась Лана. Я отпрянула. Она печально рассмеялась и уставилась на траву. – Ты слышала мою мать. С Максом ничего не случилось бы, если бы не я!

– Просто твоя мать предпочитает верить мужу, а не дочери. Не слушай ее. Она понятия не имеет, о чем говорит.

Лана обняла колени и подтянула их к груди. В ее глазах застыло выражение полного несчастья. Точно такое же, что и в ту ночь, когда я нашла ее в сарае.

– Но ты ведь вернешься? – с тревогой спросила я.

Она не проронила ни слова, но я уже знала ответ.

– Ты этого не сделаешь. – Я схватил ее руку и крепко сжала. – Ты вернешься в квартиру. И знаешь почему?

Она посмотрела на меня, ее глаза казались стеклянными.

– Потому что ты уже добилась успехов. – Я ободряюще улыбнулась. – Давай, Лана. У тебя есть квартира. Твоя собственная, куда можно приходить и откуда можно уходить когда угодно! Ты строишь жизнь, основанную на твоем выборе. В прошлом году ты разве смогла бы это сделать?

– Нет, – прошептала она.

– Ты считаешь, что должна вернуться назад, потому что сейчас все кажется таким безнадежным и тебе страшно принимать собственные решения, но ты можешь!

Я встала и протянула ей руку.

– Что скажешь? Ты готова вернуться домой?

– Да. – Она взяла мою руку. – Готова.

– Что будет с Максом? – спросила она, когда мы сели в машину.