— Через пару дней после этого у нас и состоялся разговор, в котором ваша мама мне открылась, — папа улыбался. — А я признался, что давно уже все знаю, и ни на что не претендую. Мы даже решили расстаться, чтобы потом не было тяжелее.

— Только хватило нас меньше чем на месяц, — мама покачала головой, вспоминая свои молодость, наивность, возможно, глупость. — После чего ваш отец пришел разговаривать с моим. Я не знала, что там было, возле кабинета стоял наш дворецкий, чтобы никто не мог подойти и подслушать. А мне никто не рассказывал.

— Ничего особенного, — отец пожал плечами. — Банальная проверка на вшивость. Мне предлагались деньги, чтобы я навсегда забыл о вашей маме. Тогда я заявил, что мне вообще ничего не надо, кроме самой Элеры. А на остальное я заработаю. Прости, дорогая, я был тогда слишком самонадеян. Как показала жизнь, заработать у меня не получилось. Если бы не Лорена, то мы бы так и ютились в той квартирке.

— Зарабатывать у тебя получалось очень хорошо, — возразила мама. — Остановись я на троих детях, и мы бы сейчас жили много лучше.

— Может, у нас нет дворца, но я бы не променял ни одного своего ребенка на золото, — немного резко ответил папа. А мы улыбнулись, потому что знали, как сильно он нас всех любит. — В общем, проверку на вшивость у вашего отца я прошел, но оставалось еще соблюсти все формальности. Деньги мне дал мой тесть, даже не требуя возврата. С остальным помогала ваша мама. Так что сдать экзамен не составило труда. Когда все было выполнено, я получил соответствующий патент, согласно которому я признавался аристократом по достижениям, эсквайром, с правом передачи этого положения детям, если того захочу. Сначала мы думали, что все будет хорошо, и вы будете наследовать мой титул, а в будущем, если повезет, службой продвинетесь выше. Но все получилось не так, как мы мечтали. Прежде всего, вместо пышной свадьбы, у нас было скромное домашнее торжество. Вместо медового месяца — переезд вашей мамы в более скромный дом.

— Ну, свадьба была как раз такой, как я мечтала, — возразила мама. — Мне не хотелось пышных торжеств, куда надо приглашать толпу родни, большую часть которой я терпеть не могла. Так что в этом мне повезло.

— Да, свадьба у нас была скромной, но это устроило всех. В любом случае большинство гостей отказалось бы прийти под благовидными предлогами. Так что мы не стали рассылать приглашения никому, кроме близких родственников и друзей, — как же папа менялся, вспоминая о том времени. Мне казалось, он молодел, по меньшей мере, на десять лет. — Только тем, кто точно придет. А их было не много, по меркам знати. Не больше тридцати человек. Мои родители, сестра, брат с женой, двое близких друзей, которых можно было показать обществу, без опасения, что они испортят все торжество, ну и родственники вашей мамы. Все прошло спокойно, без сморщенных носов и брезгливых гримас. Вот только после свадьбы все изменилось. Первыми, кто перестал общаться с вашей мамой стали две ее самые близкие подруги.

— Да, это был удар, — мамочка вздохнула. — Мы всегда были дружны. Наши родители дружили с детства, и мы тоже росли практически вместе. Вместе учились в школе, потом в пансионе. Они поддержали меня, когда я решила поступить в колледж. Давали советы, когда мы стали встречаться с вашим папой. Даже помогали готовиться к свадьбе. Но, как оказалось, они все время ждали, что мы расстанемся. Одна и сама положила глаз на моего жениха и готовилась выступить в роли утешительницы. Тем более, он уже получил дворянство, и ее семье не придется тратить деньги. Вторая надеялась, что я стану женой ее брата. Мое приданое должно было серьезно помочь им в выправлении финансового положения. Следующими стали мои дядюшки и тетушки с их детьми. Сначала они стали приглашать меня одну, хотя это и не принято в обществе. А после того, как я деликатно указала одной из тетушек на нарушение приличий, вовсе перестала получать приглашения. Тогда это не сильно меня огорчило, потому что я была в положении и все равно вскоре не смогла бы принимать у себя гостей или наносить визиты. Но, как оказалось, самое страшное ждало впереди.

Мама замолчала. Мы тоже молчали, понимая, что именно потом произошло.

— Не надо об этом, — когда молчание стало угнетать, попросил Карл, — мы догадываемся, что было. А подробности расскажете когда-нибудь потом.

— Да, — заговорил папа, пока мама отошла заварить еще чая. — Хорошо. После похорон родители Элеры стали обвинять нас, что мы не смогли найти хорошую няню, заплатить врачам. У вашей мамы началась депрессия. И тогда я решил, что нам надо уехать. Семью ла Салтис знали по всей стране, но ваша мама уже носила мою фамилию Блау. А людей с этим именем достаточно, чтобы благополучно затеряться. Поэтому мы сообщили всем, что поедем на воды, а сами собрали вещи, рассчитали слуг, продали все, что нам не пригодилось бы в новой жизни и уехали. Сначала за границу, чтобы немного сменить обстановку, побыть среди незнакомых людей, привыкнуть. Потом вернулись обратно, но уже не в столицу, а в маленький городок. К сожалению, там мы не могли найти не только работу для меня, но и приличное жилье, поэтому какое-то время переезжали. Пока Элера не сообщила, что ждет ребенка. Тогда мы были в Н-ске, я присматривался к должности клерка в городском совете. Платили там не так, чтобы много, но нам было бы достаточно на троих. Ваша мама показала себя экономной хозяйкой, мы даже могли откладывать небольшие суммы. Потом на свет появились мальчишки. Меня повышали в должности, я уже возглавлял канцелярию. Дальше вы сами должны помнить. Родились тройняшки, а через пару месяцев в городе сменилась власть. Новый человек прибыл со своим штатом, оставили только низших сотрудников — писцов, клерков, подсобных работников. А остальным казали на дверь. После чего и начались наши скитания. Переехать с малышами было проблематично, мы вынуждены были сменить квартиру на меньшую, хотя стало теснее. Я брался за любую работу, но кому в провинции нужен знающий финансист, говорящий еще на двух языках? Хотя я старался не терять полученные навыки. Потом появились двойняшки. Сбережения наши растаяли, я в очередной раз остался без работы, и только появление лорда Дарвена спасло нас.

Мы с братьями кивали по мере повествования. Все это мы помнили. Переезды во все более дешевое и тесное жилье, папины мучения с поиском работы, болезни малышей. Наверное, только чудом мы не оказались без дома раньше. Чудом и мамиными подработками на дому, с которыми помогали все, кто мог.

— Но почему мама не написала родным? — озвучил общий вопрос Саймон.

— Наверное, потому, что они сами не искали встречи с нами, — мама поставила на стол поднос с чайничком и тарелочками со сладким. — Пару раз я получала от отца письма, где он предлагал аннулировать брак, вернуться домой и устроить свою жизнь с достойным меня человеком. Но там ни слова не было про детей. Видимо, эта страница моей жизни должна была считаться перевернутой окончательно. Поэтому я попросила больше не писать мне и вовсе забыть, что я существую.

— Вот такая история, — подытожил папа. — Ладно, вы можете еще разговаривать, а мне завтра вставать рано на работу. Спокойной ночи всем.

Отец вышел, потом раздались его шаги по лестнице, скрипнула дверь комнаты. Мы переглянулись. Мамина гордость, а в большей степени любовь к нам и отцу заставили ее согласиться на нищету, лишь бы мы были вместе.