— Мам, — протянула я, поскольку остальные и не пытались задать очевидный вопрос, — а почему я об этом не знаю?

Первым опомнился судья и энергично застучал своим молоточком, призывая всех к тишине. Когда порядок был водворен, он повернулся в сторону матери.

— Кто вы такая? — сурово поинтересовался он. — Вы врываетесь в зал суда, утверждаете, что произошла ошибка.

— Я — леди Элера ла Салтис, — с легкой пренебрежительной улыбкой, какой я никогда у нее не видела, зато прекрасно помнила по лицам леди Сабрины и леди Малии, произнесла мама,

— младшая дочь лорда ла Салтиса. Если вам нужны документы, я могу их предоставить.

— Мам, — поскольку пауза затягивалась, я решила задать вопрос сама, — а когда ты собиралась нам рассказать, что мы из такой крутой семьи?

— Вообще-то не собиралась, — пожала плечами мамочка, — но ты, дочка, умудрилась влипнуть в историю. Но об этом мы поговорим дома.

— Мы свидетели, — донеслось со зрительской скамьи. Мама оглянулась и увидела братьев. Торжествующее выражение чуть поблекло, но я понимала, присутствие кого — то еще из нашей семьи не входило в ее планы. Значит, в историю влипла вовсе не я. Ну да ничего, мы поговорим дома.

— Леди, — опомнился судья, — прошу вас предоставить документы, о которых вы говорили.

К маме подошел помощник, взял из ее рук бумаги, передал их судье. Тот быстро просмотрел их, после чего вернул обратно.

— В связи с открывшимися новыми обстоятельствами мисс Блау освобождается из-под стражи. Также я прошу задержать миссис Джонсон и направить письмо лорду Дарвену, чтобы выяснить, наблюдалось ли жестокое обращение с его сыном, или нас намеренно вводили в заблуждение. Мисс Блау, вы свободны, но я настоятельно не рекомендую вам покидать город. Пока мы не свяжемся с лордом ла Салтисом, и не проясним все вопросы, вы все еще находитесь под следствием.

— Да, ваша честь, — я поклонилась судье также, как это делал мой защитник.

— На этом заседание объявляется закрытым.

Молоточек ударил о подставку, ставя в процессе пока не точку, но и не многоточие. Я поднялась со своего места, тепло поблагодарила мистера Роджерса, после чего поспешила к маме и братьям.

— Мамочка, — когда мы вышли из здания суда и ждали свободный экипаж, приобняли ее братья, — ты понимаешь, что сегодня у нас будет очень долгий разговор. Очень-очень долгий.

Мама явно собиралась что-то ответить, но тут подъехал экипаж, и мы отправились домой. Братья, терзаемые любопытством, а я еще и желанием поскорее оказаться в нормальной ванной.

Как бы ни было велико наше с братьями любопытство, удовлетворить его мы могли только вечером, когда младших уложат спать. Оно и понятно. Разговор предстоит серьезный, а они будут только отвлекать тысячей ненужных вопросов. Поэтому пришлось укротить свое любопытство. Благо время прошло быстро. Сначала я долго отмокала в ванной, потом приводила в порядок волосы, изрядно спутавшиеся за время, проведенное в камере. Увы, получилось плохо. Значит, придется искать салон. Потом играла с младшими, помогала маме с двойняшками. Но мы с братьями постоянно переглядывались и косились на часы, словно пытались заставить время течь быстрее.

Но вот дела были переделаны, младшие дети отправились спать, а мама в очередной раз поставила на плиту чайник. Я помогла ей вымыть посуду, а братья налили всем чаю. Все мы понимали, что разговор предстоит долгий.

— Что ж, что именно вы хотите знать? — мама сидела во главе стола, папа расположился рядом с ней.

— Все мам, — вздохнула я, подозревая, что она не рада происходящему.

— Желательно с самого начала, — добавил Саймон.

— Хотя, как я понимаю, вы с папой оба принадлежите к знатным семьям, — предположил Карл.

— Не совсем, — уточнил папа. — Ваша мама на самом деле потомственная аристократка. А я вынужден был проходить все необходимые процедуры, чтобы получить дворянство. Это было проще, чем могло показаться. Но главное испытание ждало нас потом. Перед вашей мамой закрылись двери всех домов, даже ее родная семья стремилась свести общение к минимуму. А после того, как произошла трагедия с нашей старшей дочерью, мы решили уехать как можно дальше и начать новую жизнь, жизнь простых людей. Сначала нам это удавалось, но после рождения тройняшек жизнь осложнилась.

— Весьма содержательно, — хмыкнул Карл. — Вот прям все ты, папань, объяснил. Ну, как бы мы догадались сами, раз мама из такой крутой семьи, что даже мы о ней слышали. Но нам бы подробностей хотелось. Нет, вы можете молчать, но мы просто найдем газеты и прочитаем все, что о вас писала бульварная пресса. Но не уверен, что там отражена правда.

— Да, правды там почти и нет, — вздохнула мама, потом отпила из чашки остывший чай. — В основном газетчики — одна из причин, почему мы вынуждены были скрываться. Мы с вашим отцом познакомились, когда я училась в колледже при университете. Девушками из знатных семей образование особо не нужно, но я решила, что освоить хоть что — то не повредит. И пошла на курс по управлению домашним хозяйством. По сути, училась на экономку. Понятно, кто я на самом деле, не раскрывала, знал только директор. А ваш отец тогда изучал банковское дело. Встретились мы в библиотеке, когда готовились к экзаменам. Книга, которая нам была нужна, оставалась всего в одном экземпляре, и нам предложили заниматься в читальном зале вместе.

— Да, это было не просто, — улыбнулся папа, вспоминая тот период. — Я чуть ли не выучил ее содержимое, пока ваша мама делала необходимые записи. Потом я шел провожать ее. Она тогда придумала расставаться на одной из улиц, где селились люди состоятельные, но не знатные, чтобы я решил, будто она одна из них. Только я не мог допустить, чтобы девушка одна ходила по вечерам по темным улицам, и каждый раз провожал ее до ворот.

— Что? — не понятно, мама была возмущена или удивлена. — И ты до сих пор не признался мне?

— Решил, что это уже не имеет значения. Женился-то я на тебе, а не на состоянии твоего отца. Тем более, все оно переходит старшему брату, а остальным то, что сочтет нужным твой отец. И сомневаюсь, что блудной дочери достанется хоть что-то, особенно после скандала, который ты им устроила.

— Я имела на это полное право, — холодно заметила мама.

Мы с братьями переглянулись. Мама редко повышала голос. Просто мы знали, когда там появляются определенные нотки, надо успокаиваться и больше не испытывать ее терпение. Оказывается, она еще и скандалы может устраивать.

— В общем, сначала мы готовились по одной книге, потом по разным, но за одним столом,

— продолжила рассказывать мама. — Потом стали встречаться за пределами нашего учебного заведения. Я убеждала себя, что мы просто дружим, ничего большего. Тем более, родители уже присматривали мне жениха. А потом в парке были танцы, и как-то случился первый поцелуй, признание вашего папы. И я поняла, что пропала. Потому что дружбы — то и не было. Мы были влюблены.