– Нечего восстанавливать, – с горечью в голосе ответил Танар, открывая передо мною окно. Кажется, сегодня это наш особый стиль передвижений – через окно.

Подсадив меня и дождавшись, пока я не окажусь на другой стороне, риентанец легко перемахнул через подоконник. Разрыв контакта, на который пришлось пойти, заставил меня рассердиться, хотя раньше за мной такого не водилось. Я ожидала, что начну мерзнуть, но вместо этого появилась обида. Мне пришлось закусить губу, чтобы болью отогнать глупые собственнические порывы, оснований для которых не было и не могло быть.

– Я здесь, – заверил меня Танар, вновь приобнимая.

Разумная часть меня хотела фыркнуть, а та, что страдала от обиды, облегченно вздохнула.

«Ну уж нет, так дело не пойдет, Мари. Тебе не полтора года, чтобы нуждаться в постоянном объекте. Твоя психика давно сформирована, и слияние с первым встречным, пусть он и проводит с тобой уже не первый час, никак не может входить в твои планы», – говорила я себе, пытаясь разобраться в противоречивых чувствах. До тех пор, пока нам не пришлось отстраниться друг от друга, у меня и мыслей не возникало, что происходит что-то неправильное. Но, может, поэтому компания Танара резко перестала меня напрягать, напротив, заставляла чувствовать себя лучше?

– Ваша светлость? – робко позвала я, понимая, что выгляжу странно, после того как разрешила звать себя на ты.

– Мари? – Танар остановился и попытался заглянуть мне в глаза. Я отвела взгляд. – Что-то случилось?

– Почему мне хочется быть к вам ближе? – выпалила я, отворачиваясь.

– Ах, ты об этом… – вздохнул риентанец. Улыбка ушла с его лица, как исчезли и прочие эмоции. Он вновь надел маску, а я… вот стоило спрашивать, чтобы остаток ночи иметь под боком бесчувственного робота?! – Думаю, ты и сама поняла причину своего желания.

– Да, но… Это ведь пройдет?

– Пройдет, – успокоил меня собеседник. – И ты забудешь меня, когда покинешь планету и вернешься домой. Думаю, двух недель будет достаточно, чтобы ты полностью избавилась от потребности в моем присутствии.

– А вы? – не могла не спросить я.

– А мне останется только тоскливо вздыхать и смотреть на луну, – заверил меня мужчина.

– Я вам не верю, – хмыкнула я, немного уязвленная его подходом к делу.

– И правильно делаешь. Луну отсюда не видно.

Я фыркнула. Танар был невозможен, но мне нравилось, что он снова начал проявлять эмоции, пусть и дразнил меня.

Охрану мы встретили внезапно, но вместо того, чтобы остановиться и спросить у нас что-нибудь, стражи поспешили свернуть в другой коридор, не решаясь мешать нашим прогулкам. Я вопросительно взглянула на своего спутника, но тот отмахнулся, ничего не объяснив. Я решила не досаждать вопросами. Наверное, так здесь было заведено: уходить при приближении высоких чинов.

В зале перехода не было охраны. Но вряд ли кто-то осмелился бы зайти сюда без причины. Сказать, что место пугало, значило промолчать. Длинный мрачный зал, освещение в котором было побочным результатом нахождения здесь странного светлого сгустка. Он не имел определенной формы, меняясь прямо на глазах, но не выходил за пределы очерченного вокруг него сегмента. И на полу, и на потолке, и даже не стенах имелись метки, отмечавшие границы, но сейчас сгусток висел прямо в центре и являл собой образцовую аномалию, послушную чужой воле. Он и был переходом в Альсонский парк.

– Можно, я его сниму? – взволнованно поинтересовалась я, зная, что только долг может пересилить в моем сознании страх, ибо, глядя на зависшую в воздухе массу, мне становилось не по себе.

– Только для личного архива, – строго предупредил Танар.

– Хорошо, – кивнула я, делая осторожный шажок к переходу, и жалобно добавила: – И может, не пойдем в парк?

– Испугалась? – верно определил риентанец, ступая за мной и удерживая за руку. Хоть какая-то страховка, что не упаду случайно в сгусток.

– Никогда не любила экстремальные виды спорта, – пояснила я, просматривая в ускоренном режиме все, что удалось сегодня наснимать. Некоторые кадры вызывали рвотные позывы, как и те, кто были прямыми участниками событий.

– Это не спорт, – заметил Танар, делая шаг вперед и оказываясь на одном уровне со мной.

– Это хуже, – подтвердила я. – Спорт не столь опасен.

– Разве? – Он явно напоминал о недавно включенных в перечень официальных видов спорта видах боевых искусств. Насколько бы кибернизированными ни были бойцы, человеческий мозг не всегда отличал поломку механической части от ампутации со всем набором повреждений и шоком.

– Ограничения на боях очень жесткие. Участие разрешено только подготовленным бойцам. Но даже там есть правила. Здесь же… Неужели у вас не случались осечки? Неужели все, кто вошел в нее, – я кивнула на начавшую разрастаться сферу, – вышли там, где они задумывали.

– Нет. Они вышли в Альсонском парке. Ни в одно другое место этот переход не ведет, – развел руками Танар. – Как ни старались шаманы – исправить заданные координаты невозможно.

И, не давая мне возможности придумать новую страшилку, он шагнул в границы сферы, протаскивая сквозь нее и меня.

Холодный ветер заставил меня пожалеть о выборе одежды. Шорты были не лучшим выбором для ночной прогулки по северным районам туристического сектора.

– Здесь всегда так холодно? – выстукивая зубами новый вселенский хит от Ледяных драконов, поинтересовалась я, пытаясь вжаться в своего спутника. Это помогло, но не настолько, чтобы можно было списать внезапное похолодание на разрыв контакта, которого и вовсе не произошло!

– Ночью, – подтвердил Танар, высматривая что-то.

То ли фонарики не успели на нас среагировать, то ли в этой части парка они не были предусмотрены, но я чувствовала себя кротом, вылезшим на солнце. Кругом одна кромешная тьма и ничего более. Даже звезды, казалось, исчезли с неба.

– Почему здесь так темно? – послушно семеня за риентанцем, спросила я, путаясь в ногах и пытаясь не упасть, споткнувшись о край бордюра или более прозаичный камень.

– Альсонский парк редко посещают ночью, – пояснил Танар. – Но здесь можно развести огонь и согреться. Думаю, даже получится раздобыть плед и пожарить что-нибудь. Кажется, вы так любите проводить вечера, когда собираетесь компаниями, – блеснул познаниями человеческих обычаев риентанец.

– Когда нас много, – подтвердила я. – Еще мы устраиваем хоровое пение.

– И у вас получается с ходу разложить песню на партии? – с уважением в голосе переспросил Танар. Я смутилась, но промолчала. Про то, что в большой компании поют, как придется и как кому хочется, – этого лучше не знать бедному инопланетнику. Особенно после того, как он увидел, как людям сносит крышу.

– Не всегда, – выбрала я компромиссный вариант. – Но иногда получается здорово!

– Надо будет посмотреть как-нибудь, – пообещал риентанец. Я мысленно попросила высшие силы, чтобы он забыл о своем желании или чтобы люди попались со слухом. А то еще устроит настоящий смотр с друзьями, а им попадется кто-то вроде дяди Васи из первого подъезда, которому медведь оказывал услуги постоянно и безвозмездно: недаром ни один его собут… собеседник не обладал никакими музыкальными талантами. – Осталось недолго! – обнадежили меня, поймав в паре сантиметров от земли.