Прошло время, но зэковское радио успешно распространяло информацию о наличии подземного хода, передавая её из поколения к поколению отбывающих срока. Зону расформировали в девяностых. А когда вновь открыли – одними из первых её постояльцев оказались бывшие ЗК. Вспомнили и ход и как его зарывали. И хранили тайну, передавая только надёжным и проверенным людям.

Со временем ход расширили, углубили, проводя работы силами проверенных людей, работающих на нестрогой зоне. Рыли больше года, и в результате можно было передвигаться под землёй не ползком, а, хоть и согнувшись, но на ногах. Разрабатывал проект лаза сидевший на «строгой» бывший горный инженер. Все расчёты и замеры были сделаны «согласно СНИПОВ и СНУПОВ», как любил шутить он сам.

Инженер не дожил до намеченной даты побега. Скончался в штрафном изоляторе. Но Глеб и Толян, его подельники, план решили довести до конца. Готовились тщательно. Настал тот день, когда всё было готово. Ждали момент. Ждали почти два месяца. И вот теперь, когда всё начальство «территории» занято безопасностью прибывших высоких гостей, а охрана «сидельцев» немного не то что ослабла, но не являлась приоритетной на данный момент, – настал час рывка.

Вся администрация и охрана были уверены в надёжности периметра. «Куда они денутся с подводной лодки!» Всё сходилось, и час настал. Да у них было семь минут, для преодоления пятисот метров, согнувшись в три погибели. Это очень мало, но должно хватить. Просчитано время сотни раз. Именно столько проходит от выхода «перевоспитываемых» из клуба, до пересечения границы со строгой зоной. На границе – тщательная проверка и подсчёт.

«Должны! Должны успеть!» Егор хорошо тренирован. Он – бывший офицер ГРУ. Толян – мастер спорта по десятиборью. И вообще очень сильный человек. Может, именно поэтому Егор впряг его в свои планы? Трудно сказать. Однако сейчас это не было важно. Было важно другое: незаметно, после выхода всех из клуба, юркнуть к задней стене, снять решётку, спуститься в подвал, поставить решётку на место, найти лаз, разобрать вход в него – сильно толкнув плечом в точку, намеченную заранее, и промчаться пятьсот метров по подземному ходу. На всё про всё эти жалкие минуты. Минимум – семь, максимум – двенадцать. Однако Егор считал – времени должно хватить. После команды строиться, как правило, командиры отделений не докладывают бригадирам о наличии личного состава. Бригадиры перекличку не проводят. Зона хоть и не строгая, но огорожена и охраняется по периметру собаками и часовыми на вышках. Собаки – огромные кавказские волкодавы находятся на свободном выгуле между двух рядов проволоки. Натасканы на запах робы. Выпуская на смену – собак не кормят. Ходили слухи, что прикармливали их трупами пытавшихся бежать. Никто не верил, но то, что эти зверюги не щадили никого – правда. Их держали в клетке, и кормили, словно тигров – с лопаты, просовывая мясо сквозь прутья решётки. Выпускали – открыв дверь клетки – прямо на периметр. Хозяев у них не было. Был вожак стаи – тёмно-серый кобель Шрэк. Он мало лаял и был похож на медведя. Остальные – тоже не подарок. Каждый по добрых восемьдесят кило, а то и больше. Стая охраняла периметр, как львы свою территорию. Никто не смел ходить между колючкой. Однажды, пьяный начальник караула, недавно прибывший с Большой земли, решил испытать на себе – «Как несут службу четвероногие помощники?». Кончилось госпиталем. Помогло остаться в живых то, что была зима, и начкар одет был в тулуп, валенки и меховые рукавицы. Еле спасли. Собак отгоняли выстрелами. Кавказцы, как и многие волкодавы, очень боятся выстрелов. После этого случая собак никто не выгуливал.

Хозяин у собак был один – местный житель, работавший раньше на вольной зоне. Когда начиналось восстановление лагерей, он отвечал за собак. Привезли семь щенков кавказской овчарки, пять алабаев и тринадцать уже подращённых немецких овчарок. Ала-баи – псы очень крупные, но довольно легко управляемые. Их отправили на охрану складов. Немцев – отдали в питомник, созданный для охранных подразделений. Прошло около года. Среднеазиаты – алабаи прекрасно несли службу, подчиняясь караулу. Немцы вообще прирождённые служаки, ходили на поводке, сопровождая колонны конвоируемых. Поводок для них – прекрасный стимул рваться и хрипеть, нагоняя ужас на перевоспитываемых. Но на самом деле – собаки очень послушные и вменяемые. А вот с кавказской овчаркой дело сложнее. У неё порой вовсе и нет хозяина. Есть вожак, и есть строгая иерархия стаи. Как раз такая стая и охраняла периметр нестрогой зоны, что ослабляло бдительность караула.

Расчёт Егора был и на отвлекающий манёвр. Шамба, по плану, должен организовать небольшой затор на выходе из клуба, как только отделение Крылова окажется на улице. Это даст ещё несколько минут и отвлечёт внимание офицеров и прапорщиков из охраны. Далее, когда обнаружат отсутствие двух человек, и начнут их искать – должна разыграться комедия. В клубе, за сценой есть комната, предназначенная для хранения музыкальных инструментов. Шамба должен навести охрану на ложный след, предположив, что беглецы спрятались именно в ней. Комната без окон, имеет одну дверь. Но очень прочную, металлическую с засовом изнутри. Через небольшое отверстие в стене, накануне днём, Шамба, с помощью загнутого электрода закрыл эту задвижку. Отверстие тщательно заделал. Полная иллюзия – кто-то заперся изнутри. В дополнение всего в комнате установлен портативный диктофон, который воспроизводил шум возни, шёпот и другие характерные для человека звуки. Охрана должна была поверить. Они начнут переговоры, наверняка. Далее попытаются взломать дверь. Инструмента ни у кого нет. Это ещё займёт сколько-то времени. Даже найдя инструмент, взломать дверь будет трудно. Делали её на совесть. Раньше в комнате был карцер. Но потом после построения нового барака приспособили комнатуху для музыкальных инструментов. В каждой зоне обязательно была самодеятельность и свой духовой оркестр, играющий при встрече важных гостей.

Когда, наконец, обман вскроется, беглецы окажутся далеко.

Но до момента самого обнаружения будет всего-то эти злосчастные минуты. После них объявят тревогу и начнут план перехвата. Поэтому и расчёты проводили с учётом цейтнота. Такой был план. Плюс добавлялись два немаловажных фактора – неожиданность, побеги давно не совершались, и непрофессионализм администрации и охраны территории. Они вообще не спецы в этой области. Много времени прошло после распада ГУЛАГА. Никто всерьёз не ожидал повторения чего-то подобного… Но… времена меняются, и вот уже два года как воссоздаётся система лагерей. Людей набирали из внутренних войск, а иногда и вовсе пиджаков – гражданских. В общем, надежда на успех была.

В клубе сидели по бригадам. Стулья деревянные, крепко прикручены к полу и соединены поперечными брусками по пять штук. В проходах – выводные. В дверях – по часовому. Усиление. Видимо, по случаю прибытия высоких гостей. Командиры бригад сидят сзади своих подчинённых, чтобы видеть всех. На сцену, перед слушателями, поднялся маленький толстячок, в полувоенном френче, с накладными карманами. Он встал за кафедру, на передней части которой красовался герб, и, вытирая лысину платком, заговорил тревожным голосом.

– Сегодня… – он замялся, посмотрел на сидевшего в первом ряду хмурого гражданина в таком же френче и в хромовых сапогах. Хмурый гражданин едва заметно кивнул головой. Толстяк продолжил: