подписании Договора о РСМД. Реальность заключалась в том, что эти инспекторы, вооруженные лишь блокнотом и измерительной лентой, смогли проявить добросовестность и незаурядное суждение при выполнении своих обязанностей, которые в случае с Воткинской операцией заключались в обеспечении того, чтобы ни одна запрещенная ракета SS-20, замаскированная под разрешенную SS-25, не покинула завод.

Если бы участники переговоров по РСМД просто договорились о том, что каждый пусковой контейнер SS-25, покидающий объект, будет открыт для визуального осмотра, вопрос о проверке соблюдения договора был бы снят на этом этапе. Этому не суждено было сбыться. Вместо этого инспекторам OSIA была поставлена задача установить и внедрить конструкцию TOSI, которая, по своей сути, была несовместима с фактическими операциями в Воткинске, что стало совершенно очевидным для инспекторов, когда они готовились к выполнению договора.

Советы заявили, что для перевозки объектов, достаточно больших, чтобы содержать предметы, ограниченные договором, использовались только железнодорожные вагоны. «Может случиться так, — отмечалось в документе контроля выезда из главных ворот, подготовленном в апреле 1988 года, — что любой железнодорожный вагон, достаточно длинный, чтобы вместить [объект, ограниченный договором] также будет достаточно тяжелым, чтобы вместить [объект, ограниченный договором], и, таким образом, неизменно будет подвергаться визуальному осмотру его внутренней части». Принятие этой реальности исключило бы необходимость установки инфракрасных измерительных приборов и железнодорожных весов.

Но даже вопрос о взвешивании ракетного контейнера с самого начала был сопряжен с непрактичностью. «Хотя Договор позволяет нам взвешивать ракетный контейнер, — отметили сотрудники контроля выезда из главных ворот в своем аналитическом документе, — неясно, возможно ли это, учитывая советское объяснение их процедур загрузки ракет». Во время технических переговоров Советам был задан вопрос о том, как они планируют облегчить взвешивание ракетного контейнера. К тому времени, когда в июле наблюдатели начали размещаться в Советском Союзе, ответа получено не было.

Рентгеновский снимок КаргоСкана также оставался открытым вопросом. «Нам нужно определить, как рентгеновский снимок будет использоваться для адекватного измерения параметров заявленных ракет и какие параметры будут измерены, — говорилось в документе. — Советы предложили свою собственную версию оборудования, не наносящего ущерба, которое не позволяет ракете проникать внутрь и, таким образом, выглядит поддельным».

Гражданский контрактный персонал HTSC, которому было поручено установить, эксплуатировать и обслуживать систему контроля выезда из главных ворот в Воткинске, не был готов к обоснованию в Советском Союзе до августа 1988 года (действительно, на момент написания статьи контракт даже не был заключен). Вместо того, чтобы ждать, пока будет набран и обучен соответствующий персонал, OSIA решило провести временную операцию по контролю, чтобы «продемонстрировать решимость США осуществлять свои договорные права» и «дать нам возможность изучить наши процедуры контроля и предоставить подрядчику бесценную информацию, чтобы помочь ему подготовиться к установке оборудования для постоянного контроля и в создании подробных и стандартизированных операционных процедур».

Было признано, что «первоначальные и промежуточные операции будут значительно ограничены, поскольку более сложные устройства измерения и визуализации, запланированные для постоянного объекта, не будут доступны с самого начала». Первоначальная группа инспекторов привезла с собой набор временных датчиков, которые были установлены на Воткинском заводе, чтобы обеспечить дистанционное наблюдение за выходом, расположенным примерно в 300 метрах от главных ворот завода, несмотря на то, что Советы уведомили американцев, что выход предназначен только для экстренного использования, и что «среднее количество транспортных средств, проходящих через съезд на ежемесячной основе, равно нулю». Вместо того чтобы устанавливать оборудование, в котором явно не было необходимости, инспекторы и советский заводской персонал приняли решение просто перекрыть запасной выход, оставив Воткинскому заводу окончательной сборки только один выезд — главные ворота.

Инспекторы также привезли временные светофоры и камеры видеонаблюдения, которые устанавливались на главных воротах, до момента подвоза полного комплекта оборудования для контроля, включая инфракрасное

профилирующее оборудование, весовые весы, индукционные петли, системы управления движением и интегрированную систему видеонаблюдения, вместе с достаточным освещением, чтобы обеспечить 24-часовые операции, могли бы быть доставлены вместе с Центром сбора данных (DCC), который служил бы мозговым центром операций контроля выезда из главных ворот. Поставка этих материалов предусматривалась поэтапно: в первый день было доставлено промежуточное оборудование для контроля, затем материалы первой фазы (оборудование для контроля объекта без DCC), затем вторая фаза (DCC), за которой следует третья фаза (рентгеновская установка КаргоСкана).

Даже на бумаге план выглядел чересчур амбициозным. «Ни один план, — гласит старая военная аксиома, — не выдерживает первоначального контакта с врагом». Что касается развертывания системы контроля выезда из главных ворот завода Воткинска, то это сработало в полную силу. Установка временного оборудования оказалась намного сложнее, чем предполагалось. Советы очень щепетильно относились к устанавливаемым устройствам за воротами секретного военно-промышленного объекта. Интеграция теории инспектирования с советской действительностью также была проблемой.

20 июля руководитель технического сопровождения завода Вячеслав Лопатин дал Фрэнку Мартину, представителю Sandia, ответственному за установку временной системы контроля, разрешение на установку светофоров в нужном месте. Это было выполнено.

«Железнодорожный инспектор прибыл позже, — отметил Мартин, — чтобы сказать, что от рельса до ближайшей части светофора требуется зазор не менее двух метров… [мы] переместили свет на 18 миллиметров южнее». Но установка огней только усилила беспокойство инспектора. «Позже в тот же день из здания выехала машина, но не остановилась, — сообщил Мартин. — Советский сопровождающий жаловался, что причина, по которой машина не остановилась, заключалась в том, что не работали светофоры. Конечно, они не работают, установка будет только завтра. Назад к картонной вывеске!»

Питание было подключено к светофорам 22 июля. Однако только 29 июля было подано питание на вышки, на которых были установлены камеры видеонаблюдения и освещение. Даже здесь советское недоверие было в изобилии. Лопатин наблюдал, как включили питание на видеомониторе, подключенном к камере видеонаблюдения. Громоотвод на башне не позволил бы передать сигнал. Фрэнк Мартин убрал громоотвод, и сигнал нормализовался. «Если бы это действительно был громоотвод, — заметил Лопатин, — он бы выполнял свою функцию».

Демонстрационный комплекс TOSI был спроектирован для автономного использования, при этом датчики передавались обратно на удаленное предприятие, где люди-наблюдатели активировали бы свет и ворота из центра управления данными, расположенного в сотнях, если не в тысячах миль от контролируемой фактической фабрики. В Воткинске с контролерами, работающими непосредственно на месте и способными проводить ручные измерения, интегрированная система — датчики присутствия транспортных средств (индукционные петли), светофоры и семафорные ворота, а также оборудование для измерения размеров транспортных средств (автомобильные и железнодорожные инфракрасные профилировщики) и система наблюдения, состоящая из фиксированного положения, направленные вниз видеокамеры и освещение — была не только чрезмерно сложной, но и по большей части излишней.

Ричард Трембли, офицер по логистике, назначенный в Подразделение электронных систем ВВС США (ESD),