который отвечал за доставку системы контроля с демонстрационного объекта TOSI в Воткинск, отметил в статье, которую он написал для Технологического института военно-воздушных сил, что планировщики TOSI предполагали, что «будет разрешено очень немногим американским инспекторам постоянно находиться на объекте». Поэтому система контроля должна была быть достаточно автоматизированной. Разработка продолжалась в отсутствие конкретных требований пользователя. Когда договор был подписан и ратифицирован, у обеих сторон было примерно шесть месяцев на создание средств контроля. Короткое время выполнения заказа привело к принятию решения о развертывании системы в Sandia, несмотря на то что она находилась в стадии разработки. Это решение усложнило планирование логистики, поскольку было проделано очень мало работы по разработке спецификаций материалов, чертежей и технических данных, необходимых для создания логистической поддержки системы.

Трембли взял интервью у Майка Эмбри, логиста Hughes из Альбукерке, который отвечал за получение оборудования TOSI от Sandia и интеграцию его в систему управления логистикой Hughes в рамках подготовки к развертыванию в Воткинске (Hughes взял на себя обязанности по контракту на объекте Воткинска в середине августа; задержки, вызванные проблемами; что касается выдачи советских виз, то большинство инспекторов Hughes не выезжали из страны до конца августа). Как заметил Эмбри, «[Sandia] объединила множество деталей, чтобы создать конечный продукт. И он был передан нам очень быстро, чтобы уложиться в график отгрузки. Они давали нам предметы и говорили: «Это называется» независимо оттого, какая номенклатура использовалась. Мы взяли его и записали на бумаге как полученное, просто для отчетности, и оно отправилось в Воткинск немедленно, но без какой-либо документации, подтверждающей, что это было на самом деле».

Оборудование для контроля первой фазы было доставлено в Ижевск 18–19 августа на борту четырех самолетов Ил-76 «Аэрофлота». Оно было доставлено на местный склад, который был арендован Воткинским заводом для этой цели, оборудование было осмотрено советскими таможенниками, прежде чем быть переданным инспекторам.

«Проблема!» Полковник Энглунд отчитался перед штаб-квартирой OSIA 22 августа в заявлении, которое будет повторено в ближайшие недели и месяцы. «У нас нет полного набора абсолютно новых чертежей местности!» Без чертежей Советы на стройплощадке во главе с Лопатиным оспаривали каждое решение о размещении светильников и камер, что, в свою очередь, задерживало рытье траншей и прокладку силовых кабелей.

Советы также были обеспокоены сложностью системы контроля. То же самое было и с командирами участков OSIA. «Идея упрощения, по-видимому, пустила корни», — отметил полковник Коннелл в отчете, отправленном в штаб-квартиру OSIA. К 4 сентября полковник Энглунд рекомендовал OSIA отказаться от профилировщика рельсов, отметив: «Это не уменьшит нашу рабочую нагрузку по проверке (но увеличит нагрузку по техническому обслуживанию), и оно не будет таким надежным и точным, как ручные измерения, которые мы сейчас проводим». Короче говоря, Энглунд заметил: «Профилировщик рельсов будет значительно дороже, сложнее в обслуживании, чем ручные системы, которые мы сейчас используем, но в то же время будет менее точным и гораздо менее надежным».

Политики в Вашингтоне, округ Колумбия, опровергли его опасения — профилировщик рельсов будет установлен в соответствии с проектом. Так же поступил и дорожный профилировщик, который пришлось переместить со своего первоначального места, когда Советы указали, что это помешает строительству их постоянного здания для операций сопровождения.

Рельсовые весы

В то время как инспекторы боролись с проблемой сортировки и установки системы контроля первого этапа, они одновременно боролись с проблемой взвешивания вагонов. Формулировка текста Договора о РСМД была довольно конкретной: «право взвешивать». Проблема была не в словоблудии, а, скорее, в способе исполнения. Оказалось, что взвесить железнодорожный вагон, груженный ракетой, на работающем заводе по сборке ракет было практически невыполнимой задачей.

Составители договора, по-видимому, не согласовали свои действия с заводчанами Воткинского машиностроительного завода, когда разрабатывали текст договора, предусматривающий взвешивание вагонов. Этот момент был совершенно ясен техническим экспертам с завода во время первого этапа технических переговоров, которые отметили, что ракетный контейнер был закреплен на тележке, которая, в свою очередь, была вкатана в железнодорожный вагон с помощью рельсов, встроенных в вагон. Единственным способом получить доступ к баллону был открытый конец ракетной шины, что делало невозможным взвешивание баллона с ракетой. Советы отметили, что, если ракету нужно было взвесить, то это должно было быть сделано во время загрузки в пусковой контейнер, который, в свою очередь, был загружен в железнодорожный вагон. Этот тезис был подтвержден полковникам Коннеллу и Энглунду во время майского визита в Воткинск, когда Советы устроили им экскурсию по заводскому складу хранения рельсов и установленным там рельсовым весам.

Во время передовой партийной миссии в июне 1988 года технические специалисты Воткинского завода предложили считать «достаточно тяжелыми» только специальные вагоны, предназначенные для перевозки контейнеров с ракетами, поскольку они были единственными достаточно большими для этого. Они также предложили, чтобы метод, используемый для определения веса контейнера для ракет, был получен путем первого взвешивания пустого железнодорожного вагона, а затем взвешивания его после того, как он был загружен контейнером для ракет. Советы предложили использовать советские железнодорожные весы типа, показанного Коннеллу и Энглунду во время их майского визита, предполагая, что эти весы будут установлены на железнодорожной ветке, которая будет построена в поддержку постоянного инспекционного здания, предназначенного для визуального осмотра ракет. Чак Майерс, глава передовой группы, уклонялся от этих предложений, ожидая вместо этого официальной позиции США, которая будет выработана в ходе переговоров Специальной контрольной комиссии, проходящих в Женеве. Вопрос о том, где будут располагаться железнодорожные весы и какие весы будут использоваться, все еще оставался нерешенным к моменту прибытия инспекторов в Воткинск в июле.

К удивлению инспекторов, Советы продолжали подготовку к установке железнодорожных весов — их собственных. Уже 18 июля полковник Коннелл отметил, что фундаментов, которые Советы начали устанавливать, «может оказаться недостаточно, если будут использоваться не советские железнодорожные весы». «Советские железнодорожные весы, — заметил Коннелл, — уже закуплены и находятся на месте. Обе стороны ждут решения от американской стороны». Возможно, самым важным, сообщил Коннелл, было советское обещание, что «они не пустят железнодорожный вагон, который могли не выпускать [товар, ограниченный договором] с завода, если весы советского производства сломаются…, если будут использоваться весы американского производства, и они сломаются, это проблема США, и вагоны будут продолжать покидать завод». Коннелл, ничего не услышав в ответ из штаб-квартиры OSIA, затронул этот вопрос в отчете от 29 июля: «Я надеюсь, что вы все решите использовать советские весы, если заявление здесь о поломках, о которых мы сообщали ранее, является официальной советской позицией».

Со своей стороны, полковник Энглунд не одобрял использование железнодорожных весов. «На мой взгляд, вопрос о том,