обеими руками на своей груди. Я долго не могу оторвать взгляд от лимонного света в прядях его волос, от очертаний лба, носа и скул. Мои глаза жадно впитывают каждую клетку его кожи, ресницы, идеальные ряды волосков на бровях… так жадно, словно видят в первый или… последний раз. Его губы изуродованы трещинами, как и мои, и я тянусь к ним в каком-то неосознанном порыве, желании поправить, снова сделать такими яркими и дерзкими, какими были летом, и прихожу в ужас от того, какие они холодные, просто ледяные.

– Альфа! – получается скорее прохрипеть, нежели позвать.

Это должен был быть вскрик, продиктованный страхом, но получился хрип.

– Да? – отвечает его тёплое дыхание.

От облегчения я аж всхлипываю.

– Я решила, ты спишь… – оправдываюсь.

– Просто лежу.

– С закрытыми глазами? И такой холодный! – упрекаю его.

Он щурится от света, стараясь взглянуть на меня, и тихонько посмеивается.

– Это же не Бали…

От смеха одна из трещин на его губах начинает краснеть и он, недовольно хмыкнув, сжимает их обратно, но поздно – капля крови уже просочилась наружу. Я забираю её языком, и мне хотелось бы забрать вот так же легко и голод, и худобу, и слабость, и тяжесть, которая вот уже который день давит мне на сердце, и чтобы не разрыдаться, говорю:

– Спасибо. Я позавтракала. Очень было вкусно.

Он прыскает со смеху, не открывая глаз, и его губа снова кровоточит.

– Хватит! – снова хриплю. – Я уже наелась! Вставай уже. Нам пора.

Он был прав: нам нужно как можно скорее добраться до города.

В вертикальном положении он нравится мне гораздо больше, наверное, это просто его рост внушает уверенность. Не знаю, где и как он черпает свои силы, но глядя на то, как бодро и проворно сворачивается наш лагерь, у меня немного легчает на сердце – всё у нас хорошо. Альфа полон сил и энергии, а значит, мы доберёмся куда нужно вовремя, оба целые и невредимые.

Мне приходится отойти в сторону, в редкий еловник по нужде. Ёлки здесь напоминают нас с Альфой – такие же худые, замученные и как будто даже голодные. Ни одна из них не выше меня ростом. Но мы с Альфой хотя бы прямые, а эти ели кривые, каждая по-своему, а некоторые и вовсе прижаты к земле, точнее, к камню.

Footsteps In The Stars - Deya Dova

Внезапно мои глаза замечают ровный отпечаток человеческой пятки в снегу, скопившемся под веткой. Может, Альфа тут уже был, а может… и нет. Я напрягаюсь и всматриваюсь во всё, что меня окружает, внимательнее. Если это не след Альфы, то тот, кто здесь не так давно проходил, направлялся к краю выступа. Что он мог там искать?

Я делаю несколько шагов вперёд и останавливаюсь. Оглядываюсь по сторонам – никого не видно, только Альфа ждёт меня и задумчиво смотрит на долину.

Следов больше нет, но что-то толкает подойти ближе к краю. И только сделав это, я, наконец, замечаю металлическое кольцо, прикреплённое к камню. От кольца к обрыву тянется и исчезает в нём верёвка.

– Альфа! – зову его. – Тут есть верёвка!

Он дёргает и дёргает, изо всех сил налегает на закреп, но кольцо прочно сидит в камне. Альфа вздыхает, и мне не нравится, тяжесть в этом неосознанном вздохе.

– Выглядит надёжно. Ты пойдёшь первой, я подстрахую.

Длины верёвки хватает ровно до следующего выступа, а на нём даже отсюда, сверху, мы уже разглядели ещё одно кольцо – это система перил, оставленная здесь альпинистами… или кем-то ещё.

– Надень на голову капюшон.

– Зачем?

– Если, не дай бог, упадёшь, хоть какая-нибудь защита.

Он прав. Почему он всегда прав?

В капюшоне, в натянутых до кончиков пальцев рукавах, я наблюдаю за тем, как Альфа обвязывает конец нашей составной верёвки вначале вокруг своей талии, затем, вокруг моей. Я не задаю вопросов – он всегда делает только нужные, правильные вещи.

Верёвка обжигает мои ладони холодом, и это помогает в каком-то смысле смелее перенести собственный вес с них на ноги, уже обхватившие её же.

– Молодец! – хвалит меня Альфа. – Умница. Теперь понемногу спускайся. Не спеши! Будь осторожна!

Я знаю, почему он просит меня о медлительности и осторожности: на протяжении всего спуска, хоть он и отвесный, местами имеются не очень приятные на вид выступы с острыми, как ножи, рёбрами. Если спускаться быстро, можно зацепиться рукой или ногой, и такого удара будет достаточно для перелома. Поэтому я спускаюсь буквально по сантиметру под методичное «Умница. Не торопись!».

Едва мои ноги касаются точки назначения, я снова получаю «Умница» и указание:

– Снимай верёвку.

Только отвязав её, меня внезапно озадачивает вопрос:

– А как подстрахуешься ты?

– Наша верёвка длиннее этой, привяжу к какой-нибудь ели.

– Это ни разу не надёжно!

– Ненадёжно. Но лучше, чем ничего. К тому же, это всего лишь страховка.

Страховка… с чего, вообще, он взял, что она нужна? Верёвка, по которой я спустилась, куда крепче нашей, и крепление у неё более надёжное, чем тот прут на бетонном грибе, на который Альфа набрасывал петлю. Да и опасные выступы оказались, в итоге, на таком расстоянии, что до них и рукой было не дотянуться.

Но ему, опять же, виднее.

– Сейчас я спущу наши рюкзаки, оба сразу – так быстрее. Сможешь принять?

– Конечно.

Я не понимаю, зачем он задаёт такие глупые вопросы, и не могу уже дождаться, когда же он спустится сам. Какая-то внутренняя тревога не даёт мне покоя и беспричинно нарастает, пока Альфа возится, привязывая верёвку к нашим рюкзакам.

Закончив, он, так же, как и делал это раньше, выпрямляется, широко расставив ноги для большего упора, и понемногу начинает опускать наши рюкзаки.

– Отойди немного подальше, а то вдруг что-нибудь из них выпадет тебе на голову! – с улыбкой и даже немного игриво подсказывает мне он.

Я отступаю, и чем дальше, тем больший обзор мне открывается… и я не могу понять, что это за раздвоение у Альфы за спиной. Глаза то ли от напряжения, то ли от яркости света, свойственного горам, слезятся, а я напрягаю их изо всех сил, чтобы разглядеть, что же это такое.

Внезапно тень совершает независимое от Альфы движение, и только в этот момент мне удаётся распознать человеческую руку и огромный камень в ней.

И я