свое имя напечатанным, — но проблема была не в этом. Он просто не мог ей дать того, что, он знал, она имела полное право ожидать от него. Анита была последним звеном, связывающим его с мамой, — мама по — настоящему любила ее, и, если быть честным, это — то, вероятно, и причиняло самую сильную боль. Он всегда говорил маме, что когда — нибудь он женится и обзаведется детьми, и ему не нравилось ощущение, что ее мечта все еще довлела над ним, словно нарушенное обещание. Но в остальном его совесть была чиста. Он знал, что всегда обращался с Анитой как с леди. И кроме того, он не мог выкинуть из головы ту маленькую девочку в Германии.

Следующая картина — с рабочим названием «Таке Me to the Fair»[23] — привела их в Сиэтл, штат Вашингтон. В MGM, словно похитив страницу из записной книжки Хэла Уоллиса, решили, что съемки в полуэкзотической обстановке являются ключом к успеху фильма с участием Элвиса Пресли, поэтому для первой картины по их новому контракту они позаимствовали Нормана Таурога (которому предстояло снять свою четвертую картину с Элвисом Пресли) и провели три недели, снимая на всемирной ярмарке в Сиэтле. В течение некоторого времени были разговоры о живом выступлении на ярмарке, но все это закончилось ничем, и жизнь на съемочной площадке шла довольно однообразно, за исключением баталий с тортами и водяными пистолетами, которые оживляли дни, и изобретательных шуток над другими, которыми Элвис с парнями (число которых теперь раздулось до девяти) иногда развлекали себя. (Одной из любимых шуток Элвиса во время съемок была такая: они звонили в службу отеля, после того как убирали всю мебель из номера, затем снова ставили ее на место к тому времени, когда озадаченный коридорный возвращался с менеджером.) Полковник в каждых натурных съемках видел хорошую возможность для паблисити, поэтому допустил на съемочную площадку целую группу фотографов, подкинул историю по поводу нового континентального гардероба, который Элвис будет демонстрировать в картине (Элвис возмужал, сказал голливудский кутюрье Сай Девор, который признался, что весь гардероб стоит 3900 долларов и включает в себя все, кроме нижнего белья, потому что Элвис, сказал Девор, никогда не носит нижнего белья), а по возвращении на голливудскую съемочную площадку устроил интервью для двух доверенных журналистов — Лойда Ширера и Вернона Скотта — для опубликования в виде статей в общенациональных журналах «Пэрейд» и «МакКоллз».

Ширер, который впервые познакомился с двадцатилетним Элвисом Пресли в Мемфисе летом 1956 года, когда тот собирался сняться в своем первом фильме (в том интервью Элвис объяснял свою теорию длительной экранной привлекательности; он не собирается слишком много улыбаться, сказал он, потому что, если вы улыбаетесь, вы подрываете доверие к себе: «Я знаю, невозможно быть сексуальным, если вы улыбаетесь. Нельзя быть бунтарем, если вы расплываетесь в улыбке»), второй раз подряд столкнулся с тем же обезоруживающе честным подходом. Несмотря на то что теперь Элвис Пресли был звездой экрана, несколько легковерно отмечал в своей статье Ширер, «и заработал фантастическую сумму в 2 800 000 долларов, с которой он с готовностью заплатил после всех вычетов федеральный подоходный налог в размере 1 700 000 долларов [в прошедшем году]», он остался «одним из самых вежливых, тактичных молодых людей в сфере киноиндустрии». Полковник Паркер тоже остался тем же «хватким и прозорливым менеджером», который охотно поделился всеми финансовыми подробностями успеха своего клиента.

Изменилось же, как ни странно, действие чистосердечности молодого человека. Там, где раньше она защищала его и оберегала, по выражению офис — менеджера «Сан Рекордз» Марион Кейскер, от «неверного шага», теперь она разоблачала его, обнажая неуверенность, почти фаталистское ощущение неудовлетворенности, которое, хотя этого и не было в опубликованной статье, по временам граничило со своего рода болезненной агрессивностью.

С самого начала, по его словам, им двигало уважение к его поклонникам. «Я не исповедую отношения «Уберите этих людей отсюда», как мне приписывают. Я подписываю автографы, фотографии и тому подобное не для того, чтобы увеличить свою популярность или сделать своих поклонников похожими на меня. Я делаю это, потому что они искренни в своем стремлении, и если этого не делать, ты оскорбишь их чувства. Когда ты попадаешь в шоу — бизнес, твоя жизнь больше не принадлежит тебе, потому что люди хотят знать, что ты делаешь, где ты живешь, во что ты одеваешься, что ты ешь, — и ты должен считаться с желаниями этих людей».

В плане же карьеры ему еще многое предстояло сделать, «но я считаю, что требуется время, чтобы добиться некоторых вещей, нельзя прыгнуть выше головы». Но он не собирается сидеть и ждать. «Я хочу двигаться вперед, хочу развиваться. Но я понимаю, что нельзя откусывать больше, чем можешь прожевать, необходимо знать свои возможности. Люди мне все время говорят: «Почему ты не снимешься в настоящем фильме? Почему ты не снимаешься в этой картине или в той картине?» Что ж, мне хотелось бы. Мне хотелось бы сделать что — то настоящее в один прекрасный день. Мне хотелось бы сказать когда — нибудь, что я сделал действительно что — то стоящее. Я думаю, это обязательно случится, ведь это моя цель. Но пока, если я могу доставлять людям удовольствие тем, что я делаю, было бы глупо экспериментировать с этим, пытаться изменить это. Глупо отмахнуться от людей и сказать: «Я собираюсь измениться, я собираюсь попытаться понравиться другой аудитории». Поскольку ты можешь и не понравиться. И если ты облажаешься несколько раз, у тебя мало шансов в шоу — бизнесе. В этом печальная сторона нашей профессии. Так что тебе лучше держаться того, что ты делаешь, если ты делаешь это хорошо, пока само время все не изменит. Я и правда так думаю, я действительно в это верю».

Он говорил о своей матери, с которой Ширер был знаком («Удивительно, она никогда ничего не хотела — ничего сверх обычных вещей. Она просто оставалась одной и той же»), о своем одиночестве, о своей жизненной философии и о том, что им двигало в жизни. «Мне нравится доставлять удовольствие людям. Деньги — не самое главное, что меня волнует. Это действительно так. Если бы было иначе, это бы проявилось, и мне было бы наплевать на других, мне было наплевать на то, что я делаю на сцене и в студии. Вот почему я сам выбираю все песни и стараюсь отобрать максимально лучшие. Понимаете, я старался сделать все возможное и в фильмах, используя весь свой жизненный опыт,