если нельзя сделать это как следует, сказал Полковник, и если RCA не хватает смелости финансировать то, что, без сомнения, стало бы величайшим туром в истории шоу — бизнеса, лучше всего подождать. Появятся и другие возможности.

Между тем все складывалось как нельзя лучше. У них был контракт с MGM еще на три картины с гарантированным гонораром в 500 тысяч долларов за картину плюс 50 процентов от прибыли после того, как окупится гонорар Элвиса (для сравнения такая высокооплачиваемая актриса, как Элизабет Тейлор, могла получить 750 тысяч долларов за картину, но за такую, которая стоила вдвое больше и на столько же больше требовала времени для съемок). У них был старый надежный контракт с Хэлом Уоллисом, который гарантировал 175 тысяч долларов и за следующую картину, которую планировалось снимать на натуре в Мексике. А в августе Полковник убедил RCA по — новому заключить контракт, который был перезаключен всего лишь в январе, предусмотрев его трехгодичное продление (плюс дополнительный двухгодичный опцион по 1971 год включительно); еще два вида некомпенсируемого гонорара за авторские права (разделяемого в равных пропорциях между Элвисом и Полковником); гарантированную выплату в 320 тысяч долларов в счет процентных выплат по авторским правам (240 тысяч долларов Элвису и 80 тысяч долларов Полковнику); и некомпенсируемый бонус за подписание контракта в размере 50 тысяч долларов для каждого, ежегодно возобновляемый в течение двух лет, затем выплачиваемый в размере 37 тысяч 500 долларов для каждого в течение следующих четырех лет контракта, что в общем итоге давало некомпенсируемые выплаты в размере 600 тысяч долларов, разделяемые пополам между менеджером и клиентом.

Полковник терпеливо объяснил все это Элвису и Вернону, позаботившись о том, чтобы тщательно разграничить 25-процентный менеджерский гонорар, который он будет продолжать получать по всем формально гарантированным в контрактах выплатам (как процентные выплаты, так и авансы в счет отчислений по авторским гонорарам), и специальную партнерскую договоренность применительно к бонусным выплатам, являющиеся в той же мере плодом деловых способностей Полковника, как и артистических способностей Элвиса, которые Полковник (и только он один) смог выторговать у RCA. Элвис не ссорился со своим менеджером; он полностью ухватил суть того, что Полковник иногда определял как их «совместное предприятие», а потому испытывал почти такое же удовлетворение, слушая подробности деловых маневров Полковника с RCA, какое Полковник испытывал, излагая их. Однако ему не с кем было поделиться всем услышанным. Вернон никогда подолгу не обсуждал такие вопросы, и хотя он обронял завуалированные намеки в присутствии парней, те не очень проявляли интерес, а в отсутствие занятий получше, они все снова отправились в Лас — Вегас, когда в начале ноября съемки завершились.

На этот раз они пробыли там всего две недели с тягостным ощущением фрагментарности и дежа вю. Несмотря на всю его браваду в интервью Лойду Ширеру, Элвис чувствовал себя подавленным и опустошенным, уставшим от одних и тех же ситуаций, разговоров, маленьких драм мелочной ревности с бесконечными повторами, из которых, казалось, и состояла его ежедневная жизнь. В июне уехал Ламар; сразу после съемок «Girls! Girls! Girls!» произошла крупная стычка, и теперь он работал администратором у Бренды Ли — подруги и одноклассницы Сэнди Ферра по голливудской артистической школе. Ред и Сонни то появлялись в группе, то исчезали, пытаясь сделать собственную карьеру в Голливуде; Чарли половину времени гастролировал с ветераном кантри — музыки певцом Джимми Уэйкли; и он все больше беспокоился о своем двоюродном брате Джине, который, казалось, с каждой минутой становился все более невменяемым и чуть не умер от передозировки по пути из Калифорнии в августе. Джин два дня подряд был за рулем и подсел на стимуляторы, так что Элвис прописал ему для успокоения 500 мг демерола. Когда это не подействовало, Элвис дал ему еще 500 мг, однако Джин смешал это со снотворным, и когда Билли обнаружил его, он лежал без сознания в конце фургона и едва дышал. Кое — как им удалось оживить его — но становилось все более ясным, что Джин больше не сможет вписываться в их компанию.

На взгляд Билли, Элвис провоцировал конфликт, дабы развлечься. Он третировал кого — нибудь из них в течение недель из — за воображаемого проявления неуважения, он представлял себе, что «среди нас был Иуда… и натравливал одного из нас на другого. Такое всегда происходило, когда он слышал, что кто — то из парней что — то сказал о нем. И мы все были виноваты в этом». Жизнь всегда немного оживлялась, когда в компании появлялся новый парень, — так, к примеру, было, когда в Калифорнию в отпуск приехали Ричард Дэвис и Джимми Кингсли, которые тусовались с ними в Мемфисе, и Элвис пригласил их остаться — сначала на время съемок «It Happened at the World’s Fair» («Это случилось на всемирной ярмарке»), затем просто так. Он не особенно думал о том, кто мог бы вписаться в их группу, иногда казалось, что он просто искал глоток свежего воздуха.

Единственное, о чем он мог по — настоящему думать, во всяком случае теперь, был предстоящий визит Присциллы. На самом деле он мало думал о том, что будет дальше, когда она уезжала в июле, он сам не был дома на Рождество довольно долгое время, с тех пор как умерла мама, и у него не было какого — то особого плана, когда он предложил ей приехать к нему в Грейсленд. Но казалось, что чем больше упорствовали ее родители, тем настойчивее он становился, пока наконец они не согласились ее отпустить при том условии, что за ней будет строгий надзор, как тогда в Калифорнии, когда она остановилась в доме Баррисов. Элвис тут же сказал, что она может остановиться у его отца и мачехи в их новом доме на Хермитидж, что он даже попросит их встретить ее в аэропорту в Нью — Йорке с тем, чтобы ей не пришлось ехать в Мемфис одной.

С приближением дня ее приезда его охватывало все большее и большее нетерпение, и он попросил Вернона позвонить ему сразу же, как они прибудут на Хермитидж, чтобы он мог приехать и самолично провезти Присциллу через ворота Грейсленда. Ежегодные рождественские декорации были полностью установлены, дом сверкал огнями, а у ворот поклонники щелкали фотоаппаратами, снимая вертеп на лужайке в натуральную величину, — однако она могла думать только о том, что наконец была здесь, с ним, что после всех этих долгих лет она действительно увидит его дом. Вся компания была