– Прости, – Ирина стерла с лица улыбку, – я простопредставила, как они проснутся полуголые в Катькиной квартире, средиафриканских масок и обезьяньих чучел… что они подумают?

Несмотря на всю серьезность положения, Жанна тожерассмеялась.

Однако поиски по-прежнему были безрезультатны.

Подруги обыскали гостиную, столовую и ту самую комнатунепонятного назначения, которая, видимо, предназначалась для того, чтобыслушать музыку – во всяком случае, там размещался потрясающего качествамузыкальный центр с мощнейшей акустической системой.

В общем, в этой квартире было все. Только камеи в ней небыло.

– Может быть, ее здесь вообще нет? – проговорила Иринаосторожно, чтобы не разозлить еще больше и без того взбешенную Жанну.

– Как нет? Как это нет? Ты понимаешь, что ты говоришь? Мы жесами видели, как эта скотина Суходольский передал камею Биллу!

– Передать-то он, может, и передал, но это вовсе не значит,что камея лежит в этой квартире и дожидается нас с тобой! Может быть, Биллвсюду носит ее с собой, возле самого сердца, боясь расстаться с ней хоть наодну минуту! Так что мы зря перерыли его квартиру… Знаешь поговорку – оченьтрудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет…

– Я не просила тебя о помощи! – выкрикнулаЖанна. – Ты сама вызвалась, а теперь говоришь, что все зря!

– Успокойся! – Ирина отступила на шаг. – Незачемтак кричать! Ты хочешь, чтобы на твои вопли примчалась охрана?

Этого Жанна, конечно, не хотела, и поэтому она быстрообуздала свой кавказский темперамент и гораздо тише проговорила:

– Но что же нам делать? Сворачивать операцию? Уходить изэтой квартиры ни с чем?

Катя проводила взглядом подруг и немедленно затосковала.

«Вот так всегда, – подумала она обиженно, –непременно оставляют меня одну! Сиди тут в машине и жди их!»

Рядом с ней тихонько заскулил Яша, и Катерина устыдилась.Во-первых, подругам сейчас куда тяжелее, чем ей, – они проникли навражескую территорию, за ними захлопнулась дверь бело-голубого особняка, инеизвестно, какие опасности подстерегают их внутри и когда они выберутсяобратно. Во-вторых, ее оставили не одну, с ней вместе Яша.

Катя почесала кокера за ухом. Яша преданно прижался к ееноге, поднял выразительную морду, свесив уши до полу, и снова тихонькозаскулил.

– Яшенька, что тебе?

Пес повернулся к дверце и очень доступно показал Кате, чтоему просто необходимо выйти.

– Но ведь с тобой совсем недавно гуляли!

Яша дал понять, что это было давно и неправда.

– Терпи! – сурово проговорила Катерина. – Мы неможем покинуть пост! Мы должны сидеть здесь и ждать! Знаешь, есть такие стихи –«Жди меня, и я вернусь, только очень жди»? Вот и мы с тобой должны очень ждатьИру и Жанну!

Услышав имя любимой хозяйки, Яша устыдился и замолчал,виновато потупившись. Катя повертелась, удобнее устраиваясь на сиденье. Оначувствовала вполне понятное беспокойство, это беспокойство требовало выхода.Чтобы хоть как-то отвлечься, Катя включила радио. Но вместо хриплогозадушевного баритона исполнителя русского шансона, который по непонятнойпричине слушает большинство водителей, из динамиков донесся рассерженныйначальственный тенорок:

– Сорок шестой, сорок шестой, вашу мать, вы куда пропали! Выпочему диспетчеру не отвечаете?

– Ой, кто это? – испуганно проговорила Катерина.

– Сорок шестой? Вы что, совсем оборзели? У вас там что,баба? С маршрута пропали, на вызовы не отвечаете, пропали куда-то и с бабойразвлекаетесь? Ну, сорок шестой, считайте, что вы уволены! С завтрашнего дня!Нет, с сегодняшнего, и без выходного пособия!

– Не баба, а женщина! – возмущенно выпалилаКатя. – Приучайтесь выражаться политкорректно!

– Ух ты, какие слова знает! – восхитился незнакомец вдинамике. – С тобой, женщина, мы еще поговорим, а пока дай мне кого-нибудьиз сорок шестого! С ними у меня особый разговор будет, такой политкорректный –закачаешься!

– Разбежался! – проворчала Катерина. – Им сейчасне до тебя!

– Ах ты… – От возмущения невидимый Катин собеседник намгновение лишился дара речи. Справившись с временной немотой, он прошипел: – Ану, дай их немедленно! И вообще – где вы, черт бы вас побрал, находитесь?

– В Караганде, – ответила Катерина и выключила радио.

Несколько секунд она посидела неподвижно. Внизу сновазавозилось что-то теплое и мохнатое, и послышалось Яшино тявканье.

– Что, тебе очень нужно? – жалостливо проговорилаКатерина.

Яша дал понять, что очень.

Минуту назад, точнее, до разговора с неизвестнымначальником, Катя была тверда и не поддалась бы на Яшины уговоры. Но теперь еестрахи обрели определенную направленность. Она представила, что этотразъяренный тип сейчас примчится, чтобы лично расправиться с ней, и решила, чтолучше хотя бы на время покинуть голубой автобус. Яшина просьба при этомвыглядела вполне достойным поводом и позволяла ей сохранить лицо, хотя бы передсамой собой.

Она пристегнула поводок и открыла дверцу кабины. Яшарадостно кинулся наружу и так дернул поводок, что Катя едва не вылетела вследза ним из автобуса, как пробка из бутылки теплого шампанского.

Кое-как удержав собаку, она выбралась наружу, заперла машинуи двинулась вперед. Яша тащил ее за собой, как маленький буксир тащит большую,тяжело нагруженную баржу.

– Кто бы мог подумать! – бормотала Катерина себе поднос, едва успевая переставлять ноги. – Он на вид такой небольшой, а тащитменя с такой силой, как будто всю жизнь проработал в тундре ездовой собакой!Надо будет сказать Ирке, чтобы использовала его способности – хоть покупки, чтоли, из магазина на нем возила… и ведь что характерно – просился на улицу, какбудто у него мочевой пузырь разрывается, а сам и не думает делать свои дела…

В это мгновение впереди по курсу мелькнула тощая уличнаякошка.

Яша взлаял, как целая стая гончих при виде зазевавшейсялисицы, и рванулся вперед с такой силой, что Катя не удержалась на ногах,шлепнулась с размаху на тротуар и выпустила поводок.

В глазах у нее потемнело от боли и обиды. Кое-как преодолевобе эти неприятности, она поднялась на четвереньки как раз вовремя, чтобыувидеть мелькнувший в подворотне рыжий хвост нахального кокер-спаниеля.

– Тетя, тебе больно? – раздался рядом тоненькийзаинтересованный голосок.

Катерина оглянулась и увидела рядом мальчугана лет семи воранжевой курточке с надписью «Юные сурки не сдаются» и с физиономией,разрисованной зеленкой, как лицо индейского вождя перед битвой.