Очень надеюсь, что вскоре я выберусь из этой богадельни и смогу, наконец, поговорить с Милой. Мне очень нужно перед ней извиниться и доказать, что я совсем не такой плохой человек, каким бы мог ей показаться.

Юрий

*****

Шарю рукой по подушке, пытаясь нащупать нежную, фарфоровую кожу Эмилии, и с раздражением приоткрываю левый глаз.

Её нет.

Ну, конечно!

Закрываю глаза, с шумом выдыхая воздух, и бормочу про себя проклятия в адрес супруги, которая в очередной раз сбежала от меня, снова оставив без секса. А я ведь специально дал вчера отпор Алине, чтобы вечером как следует наказать жену за все провинности.

И вот… Что мы имеем в сухом остатке?

Холодную холостяцкую постель и неудовлетворённое сексуальное желание.

Чёрт…

Слегка покачиваясь, прохожу вдоль зеркального шкафа – купе и бросаю взгляд на своё отражение. Мда, я выгляжу совсем неважно, ведь вчера я хорошенько набрался виски, чтобы позабыть Милочку и выкинуть её из головы.

И вот теперь я, помятый, осунувшийся и злой.

Давненько меня так не обламывали.

Может, от этого мне ещё сильнее хочется отыскать свою неверную супругу? Да-да, пожалуй, именно поэтому. Меня всегда привлекали недоступные женщины, увиливающие от меня.

Но Мила оказалась самой стойкой.

Кхм…

Прохожу в ванную комнату и закрываюсь в душевой кабинке, прикрывая глаза. Горячие струи стекают по моему напряжённому телу, расслабляя каждую мышцу, и усталость потихоньку начинает спадать.

Ну вот, теперь я пришёл в форму.

Осталось только выпить кофе, и переодеться.

В фирме уже все меня заждались, я совсем забросил дела с этой свадьбой. И мои компаньоны начинают потихоньку паниковать, видя, как халатно я сейчас отношусь к бизнесу. Ещё акции начнут продавать, паникёры.

Спускаюсь вниз, слыша бодрящий аромат свежесваренного кофе и горячих булочек с повидлом, и мои губы сами по себе растягиваются в доброжелательной улыбке. Луиза постаралась на славу для меня. Что ж, она тоже заслужила небольшие выходные – ведь она давно уже просила у меня отгул, чтобы навестить своих внучек.

Так и сделаю. Сам улечу на острова с Алиной, а слуг распущу на выходные. То-то они будут рады!

И мне плюс стопятьсот к карме.

*****

– До свидания, Луиза.

Киваю горничной, выходя на улицу, и хлопаю входной дверью. От яркого солнца мигом поднимается настроение, и в душе я очень надеюсь, что этот день принесёт мне только положительные эмоции.

Хватит с меня передряг.

Но, выйдя за ворота, улыбка мигом сползает с моего лица, а глаза становятся ядовито-зелёными. Рядом с моим автомобилем стоит Инна Аморалова и нервно поглядывает на наручные часики, усыпанные кристаллами Сваровски.

– Долго же ты спишь!

Красотка обиженно надувает губки, барабаня пальчиками по капоту «БМВ», чем сильно нервирует мня.

– И это вместо приветствия?

– Своим отвратительным поведением ты его не заслужил!

– Что же не так?

Иронично выгибаю бровь, бросая портфель на заднее сидение автомобиля. Инна сглатывает комок, стоящий в горле и шипит, как рассерженная тигрица:

– Наш ребёнок!

Хмыкаю.

– У меня нет детей, прекрати нести чушь.

– Юра, ты прекрасно понял, о чём я говорю!

– Нет.

Качаю головой, распахивая дверцу автомобиля, и прыгаю за руль. Но Аморалова не так проста, как кажется. Она быстро устраивается рядом со мной на пассажирском сидении и пристёгивается ремнём безопасности.

– Я еду на работу. И очень тороплюсь.

– Ну и чудесно, трогай.

– Нам не по пути, Инна.

– Ты ошибся.

Красотка не желает вылезать, упрямо сверля меня своими зелёными кошачьими глазищами, и я трогаюсь с места, приоткрывая окно. В салон автомобиля врывается свежий весенний воздух, и я с наслаждением вдыхаю эту смесь природных запахов. Уж лучше так, чем дышать парфюмом Инны.

– Закрой окно. Ты хочешь, чтобы меня продуло?

– Я мечтаю, чтобы ты убралась из моей машины.

– Какой же ты моральный урод, Митрофанов!

Бью по тормозам, и прищуриваюсь, глядя на эту красивую женщину. Ведь ещё недавно Инна была совсем другой – покладистой и милой, исполняющей все мои прихоти и готовая в любой удобный для меня момент.

Так что же изменилось?

Куда подевалась та грязная шлюшка, игнорирующая звонки от своего рогоносца-мужа, и стонущая подо мной в оргазме?

Неужели, её так изменила эта незапланированная беременность?

Но тогда…

Вынимаю из кармана пальто бумажник и вытаскиваю из него банковскую карточку:

– Возьми.

– Что это?

– Деньги. Там хорошая сумма. Хватит и на аборт и на восполнение морального ущерба.

Звонкая оплеуха тут же отпечатывается красным пятном на моей щеке, и я с ненавистью перехватываю тонкое запястье Амораловой.

– Дрянь!

Инна вскрикивает от боли, морща свой хорошенький носик, и я быстро убираю свои руки от неё. Не хочу мараться об эту потаскушку. Пусть идёт на аборт и проваливает из моей жизни, больше я с ней никаких дел иметь не желаю.

– Убирайся!

– Я не стану убивать ребёнка!

– Тогда повесь его на своего недотёпу – муженька! Он всё равно не заметит подмены! Только отстань от меня!

Нижняя губа Амораловой начинает дрожать, а красивые зелёные глаза, которые всегда сверкали сексуальным светом, начинают наполняться слезами.

– Не смей реветь!

Нагибаюсь к бардачку, и достаю упаковку бумажных платков, кидая её Инне на колени. Красотка быстро извлекает один, и начинает громко в него сморкаться, прям как Иерихонская труба.

– Где ты оставила свой автомобиль? Давай, подвезу.

– Не надо. Я вызову такси.

– Мне не трудно, правда.

Инна качает головой, закусывая нижнюю губу.

– Юра, ты меня больше не любишь?

Крякаю.

Ну вот, опять эти сказочки про любовь. Когда уже эти ненормальные бабы перестанут везде вставлять это слово? Как они не понимают, что нет никакой любви, всё это – сказочки для бедных, чтобы не было так обидно жить с каким-то моральным уродом.

Надеюсь, это наш последний разговор. И я должен расставить все точки над «i», не боясь обидеть эту особу.