Но Альдор не стал больше донимать Маркуша. Бесполезно — хоть и правда дверь ломай. Он вернулся к себе и сегодня спал один, хоть и знал, что Юдит ждёт, что он позовёт её или придёт сам, не выдержав. Признаться, в какой-то миг затянувшейся нынче бессонницы так и захотелось сделать, чтобы просто облегчить её, но тогда избалованная вниманием кузина принца и вовсе ничего не поймёт. Как ни мала вероятность этого даже сейчас. Пусть уезжает. Прямо утром.

Кипящий внутри огонь не давал уснуть очень долго. Простыни казались раскалёнными и слишком липкими. Воздух, изрядно нагретый за день, нехотя вливался в приоткрытое окно и лишь изредка трогал прохладой плечо и шею.

Альдор думал уже идти в каменную комнату, но не заметил, как всё же уснул. И во сне был огонь — привычно. До того, что и вспоминать не стоит. Когда у других людей темнота — у него пламя.

Наутро Альдор приказал седлать для него коня. Трястись в повозке всего лишь до Сингурула не хотелось, пусть езда верхом не слишком приличествует его положению. На подобные условности всегда было плевать. Едва разгорелся рассвет, он выехал из замка, как бы Юдит ни пыталась его задержать очередными попытками оправдаться.

— Собирай вещи, — только и бросил он, садясь в седло. — И уезжай. Когда я вернусь, тебя здесь не должно быть. И если ты не отбудешь сама, я позову стражу.

Юдит вспыхнула негодованием, сжав кулачки.

— Да как ты смеешь! Я тебе не прислуга!

Он не стал вступать в очередные пререкания. Уже развернул коня к воротам, но Рэзван успел перехватить его ещё до того, как он выехал со двора.

— Маркуш сегодня отказался даже служанку в комнату пускать, — доложил он торопливо, хватая коня Альдора под узду. — Проклятье, унбар… Я не ожидал от него таких капризов.

— Видно, всплеск. У него такое бывает, ты же знаешь, — тот посмотрел наверх, прямо в окно Маркуша, которое выходило во двор.

Брат явно решил перейти к радикальным мерам. Как будто это поможет ускорить возвращение Йоланты.

— А по-моему, он нами манипулирует, — строго нахмурился мажордом.

— Тогда не давайте ему спуску, — Альдор начал разворачивать коня. — Я привезу камни и, возможно, ему станет лучше.

— Если он позволит заменить их в поясе.

— Значит, я буду ломать дверь.

Рэзван отступил, опустив руки. За эти дни он стал выглядеть более усталым. Когда всё закончится, надо бы дать ему выходной. Или лучше несколько: пусть съездит домой, отдохнёт хорошенько. А то он скоро забудет туда дорогу. Всю жизнь прослужил в Анделналте. И даже разошёлся со своей женой из-за любви совсем иного рода, которая сваливается только на редких людей, осенённых, видно, истинным призванием. Из-за любви к своему делу и к этому дому.

Альдор быстро спустился с холма в облаке пыли, что неизменно поднималась на дороге после нескольких сухих дней. Невольно он отметил то место, где не так давно сошёл сель: следы от него теперь будут довольно заметны до самой зимы, и только следующим летом чуть затянутся молодой травой и древесной порослью.

В Сингуруле было оживлённо: пахло травами и сладостью цветов. Свежескошенным сеном: главным признаком приближающегося праздника Вершины лета. До него ещё почти две недели, но люди начинают готовиться уже сейчас. И в храмах Рассветной Матери проводятся первые ритуалы и службы, которые готовят всех к самым главным, что свершатся в день славления половины годового круга, когда взбирается на самый пик лето, когда уже можно сказать, каким будет урожай. Люди готовят друг другу подарки и символ праздника: плетёных из травы птичек, которых дарят друзьям и родственникам, да и просто тем, кого хочется порадовать: на счастье. Их высушивают и хранят до следующего лета, а там сжигают в больших кострах, которые будут разводить на площади в день самых главных гуляний — чтобы очистить жизнь от прожитого за год, от невзгод, которые случались — и начать почти заново.

Альдор проехал через площадь, шумную, невероятно тесную сегодня от хлынувшего на неё народа. Не сразу понял, почему здесь так людно, а после уже разглядел поверх голов горожан цветные крыши кибиток бродячего театра. В стороне развевался на деревянных опорах самодельный занавес и вовсю шло представление на сколоченных наспех подмостках. Звенела музыка, которую заглушали всплески хохота.

Альдор не стал тесниться к толпе даже из любопытства, пусть и хотелось взглянуть поближе — некогда. Он помнил, как порой отец приглашал на двор Анделналта приезжих артистов — и тогда на выставленных в ряды скамьях собиралось много людей, все, кто жил в замке: разрешалось прекратить работу на время представления. Но после гибели его и матери Альдор забросил эту традицию. Но каждый раз вид бродячего театра пробуждал самые яркие воспоминания.

Может, стоит отправить нарочного сюда и договориться о представлении в Анделналте? Почему бы и нет? В честь того, что Йоланта вернётся. А она вернётся

— Альдор почти был уверен.

Он проехал через площадь насквозь и скрылся в тени тесноватой, но не такой, как многие в Сингуруле, улицы. Здесь одна за другой располагались лавки торговцев разным добром. И среди них самой большой и богатой, конечно, была лавка Имре Фаркаша. Прежде чем ехать к нему, Альдор выяснил, не отлучился ли куда купец из города снова. На счастье, нет. Да и вряд ли теперь он куда-то уберётся до праздника: слишком хлебные дни начинаются, нужно всё держать под контролем. Даже несмотря на близость к Анделналту.

Альдор вошёл в лавку, едва удержавшись от того, чтобы толкнуть дверь ногой. Деловые отношения с Имре всегда были спокойными: на него можно было положиться — и кто бы знал, что он однажды выкинет подобное тому, что случилось с Иолантой.

По залу ходило несколько покупателей, в задумчивости — от прилавка к прилавку, что были буквально усеяны всевозможными камнями и небольшими слитками драгоценных металлов. Помощник Имре — Юрие — предупредительно перебегал от одного посетителя к другому, не упуская из виду оставленных. У стены зорко наблюдал за всеми верзила-охранник, который, кажется, мог одним движением переломить шею кому угодно.

— Доброе утро, унбар де ла Фиер! — уже издалека залебезил помощник. Его глаза забегали, а внимание рассеялось.

— Унбар Фаркаш тут? — не стал расшаркиваться Альдор, проходя дальше.

Тяжёлый взгляд охранника так и упёрся в спину, но он будет совсем глупцом, чтобы встать на пути у де ла Фиера.

— Да, конечно, тут, — закивал Юрие, отчего-то с опаской поглядывая на занавесь, что отделяла зал от внутренних комнат лавки.

Там Имре обычно принимал самых важных гостей: накрывал щедрый стол и доставал из запасов дорогое вино, чтобы не спеша обсудить насущные и обычно очень денежные вопросы. Альдору не раз приходилось самому бывать там и вкушать хозяйского гостеприимства: Имре не скупился для тех, кто был для него важен. И кто бы подумать, мог, что в той же комнате он решит напасть на Иоланту. И что он вообще поступит настолько омерзительно. К сожалению, некоторых людей можно знать всю жизнь, но так и не ведать до конца, на что они способны.