Пленница опустила голову и зажмурилась. Естественно, не знала. Но Рита спрашивала не просто так. Не ради укора или праздного любопытства. От ответа целиком и полностью зависели остатки ее доверия. А от них зависел какой-никакой, но все же шанс на спасение. Если не убедить девушку примкнуть к сопротивлению, она в отместку сдаст заговорщицу. И тогда…

– Прости.

– Знала или нет? – мастерица повысила голос.

– Нет! Но кого бы выбрала ты?

Рита устало усмехнулась.

– Не надо оправдываться. Не на суде. Что-то я устала от всего… От смен по пятнадцать часов. От наказаний. От дурацких правил. От того, что не могу быть с любимым. От подлостей и предательства. От тебя. От себя.

Смуглянка медленно обернулась. У горла блеснули тяжелые клинки портняжных ножниц. Девушка держала кольца обеими руками, и ей вполне хватило бы сил перерезать себе глотку. Но самое страшное – в карих глазах не было ни слез, ни гнева, ни боли – лишь гнетущая пустота. Это были глаза человека, в душе которого угас огонь, и осталась лишь оболочка без целей, желаний и чувств. Глаза живого мертвеца. Пока еще живого.

Кроха хотела закричать, кинуться к ней, хоть как-нибудь остановить, но вместо этого надменно фыркнула.

– Серьезно? Уже сдаешься? Так вот, послушай-ка меня, прежде чем отрезать свою тупую башку. Я родилась под землей и видела солнце и деревья только на картинках. Всю жизнь, сколько себя помню, шла непрерывная и крайне жестокая война. Каждый день отец уходил на поверхность – ту самую, где кадавры, кислота и невидимое пламя, – чтобы я не сдохла от голода, холода и болезней. И я понятия не имела, вернется ли он к ужину. Каждый день долбаных восемнадцать лет тряслась за Влада, ведь без него мне конец. Да не абы какой, а изощренный, с выдумкой, потому что местные нас не очень-то жаловали и только ждали повода отыграться. И вот однажды он пропал. Сдалась ли я? Чесала ли горло ножом? Нет! Молча собралась и пошла за ним. И по пути повстречала такое, что ты не увидишь и в самом жутком кошмаре. За мной гнались твари, от одного вида которых можно напрудить в штаны. Я столкнулась с тем, что невозможно представить, с чем-то, чуждым самой природе. Видела, как мужика прошило насквозь куском железа. Как женщину зарубили топором лишь за то, что она с другого края норы. И вот я здесь. А смысл всей моей жизни – в плену у чокнутой бабки и очень скоро отправится к Стражу. Меня саму ждет та же участь, если кто-нибудь – например, ты – настучит дозорным. И я не смогу тебя остановить, потому что я – маленькая и слабая. Но попытаюсь – уж поверь. А теперь спроси: думала ли я о том, чтобы одним движением избавиться от всех проблем? Нет, не думала. Не собираюсь убивать себя из-за уродов, которые моего плевка недостойны, что уж говорить о жизни!

Легкие раздувались так быстро, что в глазах рябило. Во рту не осталось ни капли влаги, вдоль позвоночника струился ледяной пот. Минутная пауза растянулась на час. Время словно остановилось, в полной тишине гулко перестукивались сердца. Арина до боли стиснула зубы, готовясь услышать чавкающий щелчок. Но вместо этого сухо лязгнул металл – ножницы упали на пол. Перед ними на колени рухнула Рита. Ее взгляд все еще был мертвецки отрешенным, но по щекам неслись серебряные ручьи.

Кроха подбежала к ней и обняла. Она опасалась, что подруга выкинет новый фортель, и потому вцепилась так крепко, как только могла.

– Задушишь, – прошипела портниха.

– Извини, – хватка ослабла, но лишь чуть-чуть.

– Может, отпустишь уже?

– А ты обещаешь не глупить?

Тяжелый вздох.

– Обещаю. Не знаю даже, что на меня нашло. Хоть стой, хоть падай. Никогда такого не было.

– Все будет в порядке. Я на вашей стороне.

– Надеюсь. Ну, отлипни. Дышать тяжело.

Они так и сидели в обнимку – может, минуту, а может, час. Кроха первая нарушила неловкое молчание.

– Хорошо, что мы встретились. Без тебя я бы тут с ума сошла.

– Да брось, ничего бы не случилось. Ты сильная и смелая. Хотела бы я быть такой же.

Арина хохотнула.

– Что?

– Забавно. Вот уж не думала, что кто-нибудь захочет стать, как я. В метро моим именем обычно проклинают врагов. Чтоб ты, как Бронина, жил.

– Какая разница, какой ты была? Главное – кем стала. Я рада, что мы заодно, – Рита зевнула. – Надо поспать. Завтра будет нелегко.

Ночь выдалась не из легких. Кроха долго не могла заснуть и вслушивалась в сонное сопение внизу. Боялась, что мастерица вновь схватится за что-нибудь острое, и караулила ее, пока не вырубилась под тяжестью пережитого. По сути, даже не заснула, а упала в обморок от усталости: как телесной, так и душевной.

Но перед этим несколько часов кряду размышляла о дне грядущем. Слишком многое зависело от выбора дозорного. Если он откажется или сдаст заговорщицу с потрохами, им всем конец. Мысленно девушка проклинала себя, что в очередной раз доверилась невесть кому. Сперва – Псине, потом – Ежу, теперь – бородачу со шрамом. Хотя пора бы все решать самой, особенно когда речь идет о столь важных вопросах.

С другой стороны, она и так сделала все, что смогла. Ведь на этом поле не то, что развернуться, пальцем пошевелить не всегда получится. Семя посажено, пусть вслепую, пусть в песок, пусть без воды, но корни пущены в нужном направлении. А какие вырастут плоды – уже во власти высшей силы. И неважно, как ее величать: богом, судьбой или случайным стечением обстоятельств.

Арина поерзала и задержала дыхание в тщетной попытке успокоиться. Да, самоедством делу не поможешь, но разве можно корить за это приговоренного в ночь перед казнью?

За час до подъема дверь во флигель тихо отворилась. Половицы скрипнули под тяжелыми сандалиями, но мирно спящие девушки ничего не заметили. Рита лишь вздрогнула и поежилась, а соседка, как лежала бревном, так и продолжала сопеть в потолок.

Выглядели незваные гости весьма странно. Высокие, в просторных красных балахонах с глубокими капюшонами. Полумаски закрывали лица от носов до подбородков, но длинные ресницы и красивые глаза выдавали в вошедших девушек.

Но что они задумали, и зачем одной – веревка, а другой – мешок?

Кроха не проснулась, даже когда загадочные фигуры подошли вплотную. Как назло, кошмары прекратились, и вместо оживших скелетов и прочих ужасов ей виделся забавный сон. Будто они с Ежом катались верхом на тролле – гигант брел посреди реки, урча и стреляя теплыми брызгами, а наездники хохотали и указывали путь.

И вместо льда и стужи кругом царила летняя жара, и на лодках под белыми парусами рассекали улыбчивые люди, ничуть не боясь великана. Он вразвалочку подковылял к длинному песчаному пляжу, усыпанному разноцветными зонтиками и лежаками – совсем как на фотографиях в модных журналах.

Егор нырнул прямо с его плеча и вышел на золотистый берег почему-то без одежды. Спутница крикнула с высоты, что вода ядовита, и купаться в ней не стоит. На что сталкер как-то странно ухмыльнулся и поманил к себе.