– Конечно.

Прежде чем прикоснуться к раритету, Гера сходил вымыть руки. Взяв книгу, он посмотрел на обложку и присвистнул:

– Ого! Первая книга о Шерлоке Холмсе! Издание тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года! Неужели то самое издание, иллюстрированное отцом Конан Дойла?

– Да, Чарлзом Дойлом, – кивнул Феликс.

Полистав пожелтевшие от времени страницы, Гера собрался было закрывать книгу, но заметил на форзаце пару рукописных строчек. Чернильная надпись гласила: «То the man whose advice was priceless. Arthur».

– «Человеку, чьи советы оказались бесценны. Артур», – вслух перевел он. – Ничего себе, книга еще и с дарственной надписью! Интересно, кому она адресована?

– Откуда же мне знать, – ответил Феликс, пряча улыбку в уголках губ.

– Шикарный раритет, – с видимым сожалением Гера расстался с книгой, осторожно положив ее обратно на стол. – Ладно, поеду домой. С утра позвоню, расскажу, как идут дела.

Поднявшись, молодой человек огляделся в поисках своего спортивного костюма. Отложив папку с бумагами на диван, Феликс тоже встал, поднял откуда-то из-за диванного подлокотника целлофановый пакет со сложенным в него костюмом и планшетным компьютером и протянул Герману.

– Спасибо, Феликс. Ты уж прости, сам не знаю, как так получилось. Я вообще мало и редко пью…

– Ничего страшного, все понимаю. Ступай, выспись хорошенько, завтра дел будет много.

Гера провел ладонью по пиджаку, словно отряхивал невидимые соринки и сказал:

– Завтра отдам костюм в чистку, как будет готово…

– Я уже сказал: одежда твоя, возвращать не надо. Хочешь – носи, хочешь – выброси, мне все равно.

– Ну… ладно, спасибо. О, чуть не забыл! – Из внутреннего кармана Гера достал ключи от автомобиля. – Вот, держи, машина на стоянке. Все с ней в порядке, обращался предельно аккуратно.

– Не сомневаюсь, – Феликс взял ключи и пошел провожать его в прихожую.

Оставшись в одиночестве, мужчина вышел на балкон, облокотился на перила и глубоко, полной грудью вдохнул теплый летний воздух. Август шел на убыль, уже ощущались пряные нотки подступающей осени. Городская ночь жила своей незатихающей, полной звуков и огней жизнью, но она больше не манила, не звала к себе привычным тихим темным голосом, словно отказавшись от знакомства с Феликсом. Днем же он чувствовал себя прескверно, каждую минуту ощущая свою чужеродность в этом времени суток. Ночь перестала с ним знаться, день отказывался принимать. Оставались сумерки: раннее утро да вечер. Лишь в короткие часы перед рассветом и после заката отпускало мучительное напряжение, легче дышалось, лучше слушалось тело, спокойнее текли мысли.

Глядя с балкона на дома и улицы, Феликс ощущал непроходимую бесконечную усталость, какой не чувствовал, пожалуй, за все сотни лет своего существования. Избавляться от нее даже не хотелось. Хотелось добраться до самого дна этой усталости. И оттолкнуться от него.

Вечером третьего дня Феликс обзвонил сотрудников новоиспеченного детективного агентства и назначил на десять утра общий сбор в офисе. Сам же вместе с Герой приехал на час раньше. По дороге молодой человек рассказывал, в какой цвет покрасили стены, что мебель взяли на тон светлее, хотя лично ему казалось, что как раз наоборот, надо чуть темнее… Он видел, что Феликсу совершенно безразлично, какой там тон у мебели, но остановиться не мог, волнуясь, что ему не понравится.

– …а кухня так вообще отлично получилась! Все полезное пространство использовали, даже плиту впихнули, правда, без духовки.

– Кого мы там собираемся запекать, к чему духовка? – Подъехав к особняку, Феликс остановил машину и выключил зажигание.

– Мало ли, кухня все-таки. Ладно, это я так, брежу уже. Сегодня-завтра закончат с подключением телефонной линии, Интернета, и все – можно завозить офисную технику, компьютеры там всякие, факсы. Это я на себя возьму, если хочешь, у меня приятель в этой сфере работает, все самое лучшее прямо со склада доставит.

– Хорошо.

Они вышли из машины и направились к ограде. Гера открыл сначала ворота, затем входную дверь, распахнул ее, включил свет и приглашающе взмахнул рукой:

– Прошу!

Феликс вошел и огляделся. Холл-секретарскую выкрасили в светло-зеленый цвет, арка сквозного прохода стала подчеркнуто белоснежной, двери, ведущие в санузел и кухню, тоже стали белыми. Правый угол и часть стены до арки занимал полукруглый письменный стол секретаря и навесные полки. По обе стороны вдоль стен высились застекленные стеллажи. Вся мебель была из светлого дерева и одного стиля.

– Как тебе?

– Неплохо, – кивнул Феликс, – свежо, где-то даже торжественно.

И Гера опять не смог понять, шутит он или серьезно.

Дальше направились смотреть помещение для сотрудников. Его стены стали бежевыми, а мебель и столы имели цвет мореного дуба. Окна во всех комнатах прикрывали белые жалюзи. У Феликса и тут замечаний не нашлось.

– И… твой кабинет! – Гера подошел к двери сообщающегося помещения, распахнул ее – и Феликс замер, не дойдя двух шагов до порога. Синие стены и мебель красного дерева, которая в окружении этого цвета казалась фиолетовой.

Феликс перевел взгляд на Геру и с добрую минуту смотрел на него, не моргая. Затем проговорил задумчиво:

– Чего-то не хватает… чего же не хватает? А! Головы козла на стене и подсвечников с черными свечами!

– Не нравится?

– Что мне, по-твоему, должно нравиться? Это же офис, деловое учреждение, а не клуб юных сатанистов!

– Извини, промашка вышла. Мне почему-то казалось, что так тебе будет комфортно. Сейчас позвоню мастерам, чтобы перекрасили… – Расстроенный Гера полез в карман за телефоном, но Феликс остановил его резким взмахом руки:

– Оставь! Некогда уже возиться, потом переделаем!

Тут со стороны секретарской послышались шаги и голоса – явились сотрудники агентства, и Гера поспешил их встречать. Приехали будущие детективы полным составом. Закрыв дверь своего кабинета, Феликс остался в основном помещении. Прислонившись к краю центрального стола, он скрестил руки на груди и слушал возбужденно-радостные голоса: люди восторгались особняком, оградой, газонами, деревьями, кухней, секретарской… Закрыв глаза, Феликс глубоко, размеренно подышал и расстегнул пару верхних пуговиц рубашки, словно ворот его душил. Нахлынула какая-то вязкая дремотная слабость, колючими тисками сдавило виски.

– …а вот здесь вы и будете расследовать великие дела! – приблизился голос Германа, и вся компания возникла в коридоре, заглядывая в дверной проем.

Феликс выдохнул и открыл глаза. Все как один были тщательно причесаны и одеты по дресс-коду, у всех светились лица и глаза.

– Добро пожаловать домой! – сказал Феликс, растягивая губы в улыбке.