– Так я же вроде все вам уже рассказал, – вмешался Гера. – Мы – детективное агентство…

– Угу, я помню. – Дмитрий снова окинул цепким взглядом всех, начиная с Алевтины и заканчивая Феликсом. На нем он взгляд и остановил. Темный костюм, массивный перстень на безымянном пальце, браслет золотых часов, выглядывающий из-под рукава пиджака, длинные, забранные в хвост волосы, бледное лицо, прямые черные брови, черты лица, которые можно смело назвать «аристократическими», горящие лихорадочным синим огнем глаза… – И кто же из вас является детективом?

– Странный вопрос, – ответил Феликс. – Все являемся, иначе зачем нам тут собираться.

– И вы тоже? Детектив?

– А что, не похож? – скрестив руки на груди, Феликс вперил тяжелый взгляд в круглое веснушчатое лицо.

Дмитрий что-то прогудел невнятное и спросил, можно ли угоститься чашкой кофе.

– С утра не успел кофеином заправиться, голова как деревянная.

Феликс глянул на Германа:

– У нас есть кофе?

– Да, – кивнул молодой человек, – кофе, сахар, сливки – все есть.

– Тогда всем свари.

– И тебе?

– Мне не надо, не хочу.

Кряхтя, со стула поднялся Никанор:

– Чая-кофия моя забота делать, сейчас сварганю.

– Дедушка, я с тобой, а то ты с кофемашиной сразу не разберешься, – вскочила следом Арина.

– Дедушка не безголовый! Дедушка со всем разберется! – донеслось уже из коридора, но внучка все равно пошла за ним.

Пока готовили кофе, капитан Мухин присел, положил на колени свой портфель и поинтересовался, с чего вдруг надумали именно детективное агентство открывать.

– Снова странный вопрос, – пожал плечами Феликс. – Почему бы и нет? Что плохого в детективном агентстве? Окажем населению посильную помощь в решении жизненных проблем, все вас, полицейских, меньше станут граждане беспокоить.

На лице Дмитрия возникла страдальческая гримаса, он подпер ладонью щеку, словно у него вмиг разболелись зубы, и сказал:

– Надеюсь! Хочется верить, что все неугомонные старушки в округе перейдут к вам, а нам хоть немного дадут поработать спокойно. Мы ведь на каждое обращение обязаны реагировать, проверять. С какой только ерундой не приходится возиться и мне, и моему напарнику, лейтенанту Пестимееву! И ведь ходят и ходят, ходят и ходят! Вот так и подумаешь, что вообще нечем людям заняться, некуда время девать. И главное, откуда столько сил в таком возрасте берется, ума не приложу.

– Вот мы вас и разгрузим, – улыбнулся Феликс, – вызовем, так сказать, огонь на себя.

– Дай-то бог, конечно, – снова тяжело вздохнул капитан Мухин.

Тут явились Никанор с Ариной. Девушка несла деревянный поднос, заставленный кружками с дымящимся кофе. Кружки разобрали все, кроме Феликса. Дмитрий Алексеевич сделал пару глотков, нашел кофе отличным и вдруг ударился в воспоминания о том, как год назад провел отпуск в Греции. Выпала ему возможность дешево слетать по горящей путевке, и до сих пор забыть не может эту радость.

– Так вот, греки кофе пьют и горячим, и холодным, со льдом, представляете? «Фраппе» называется. И оба вида кофе взбалтывают в крепкую пену крошечными такими миксерами. Весь стакан забит пеной, и только на дне немного жидкости. А потом пена потихоньку оседает. Очень вкусно, жаль у нас так не делают. Хотел миксер такой купить, да не нашел, где они продаются.

И вдруг в его стоявшей на столе кружке заволновалась, задвигалась жидкость. Закручиваясь маленькой воронкой, она в два счета взбилась в крепкую пену. Заметив это, Феликс молниеносно полосонул взглядом по сотрудникам, выискивая, кто это сделал. И замер, увидав старика. Подпирая плечом дверной косяк, Никанор стоял и хитро смотрел поверх очков на кружку полицейского. Затем пару раз моргнул, словно ему в оба глаза попало по соринке, и кофе успокоился, перестав крутиться. Взяв кружку со стола, Дмитрий не без удивления посмотрел на пену и поинтересовался:

– Что это было?

Арина глянула на дедушку так, словно хотела отчаянно погрозить ему кулаком, и пролепетала:

– Это… это… специальная кружка со встроенным миксером, нагревается и сама взбалтывает пену.

– Ничего себе, придумали же, – Дмитрий с интересом осмотрел белую керамическую кружку, ничем не отличающуюся от четырех остальных. – Китайская, небось?

– Н-н-не знаю, наверное.

– Точно китайская, только они до такого и додумаются. А вы когда открываться… в смысле – уже работать начнете?

– Скорее всего, с понедельника и начнем, – ответил Феликс. – Заходите в гости, двери всегда открыты.

– Обязательно зайду.

Допив кофе, капитан Мухин распрощался и ушел. А Феликс махнул рукой старику:

– Иди-ка сюда, Никанор, на пару слов.

И они прошли в кабинет Феликса. Увидав синий интерьер с красной мебелью, старик по-молодецки восхищенно присвистнул:

– Опачки! Великолепье-то какое!

– Издеваться только не надо! – прорычал Феликс, захлопывая за собой дверь.

– Ничуть не издеваюсь, вправду ведь красиво! Только вместо жалюзи на окно шторку в цвет стен повесить и…

– Зубы не заговаривай! – Феликс присел на край письменного стола и уставился на старика взглядом, не предвещающим ничего хорошего. – Итак, чего я не знаю, что ты мне не рассказал о себе, знахарь-травник?

Никанор поправил подтяжки, заправил выбившуюся рубаху в штаны и поглядел на Феликса поверх очков.

– Да нечего особо-то рассказывать, не интересно это.

– А по мне, так очень даже интересно! Выкладывай начистоту, или сегодня же тут появится другой секретарь!

– Что с тобой делать… – Старик сцепил за спиной руки в замок и принялся ходить от стены к стене. Прямоугольники очков, вспыхивая, сверкали, развевалось облако седых волос, морщины на лбу и переносице обозначились резче. – Ну, оборотень я, оборотень, раз уж так интересно!

Повисла тишина. Феликс смотрел на Никанора и молчал. Наконец обрел дар речи:

– Как… оборотень? В каком смысле?

– А в каком еще смысле можно быть оборотнем? – огрызнулся старик. – Один тока смысл и есть!

– Ты в кого-то превращаешься?

– «В кого-то»! – хмыкнул Никанор. – Ясное дело, в кого! Волком могу обернуться или собакой всякой породы.

– Так что ж ты молчал?! – заорал Феликс. – Я, как идиот, ищу пятого, его нигде нет, а это – ты!

– Да какой от меня толк-то?! – раскричался в ответ Никанор. – Стар я уже на четырех лапах по лесам бегать! Все, хватит, отбегался! Консьерж я теперь, секретарь – вот и вся от меня польза! И не ори мне тут! На дедушку! Старость должно уважать, вот и уважай!

В дверь робко постучали, и взволнованный голос Арины спросил: