Когда все закончилось, я, сгорая от удушающегостыда, попыталась подняться, но Гавр не дал мне сделать это.

--Куда ты?--спросил он таким тоном, как будто ив самом деле имел теперь на меня все права.

--Мне пора,--ответила я неуверенно и сновапопыталась встать.

--Постой. Не уходи пока. Ты должна узнать ещекое-что.

Все же я села, принялась поправлятьрастрепавшиеся волосы и собирать одежду, готовая провалиться сквозь землю отсмущения. Мне очень хотелось быстро вскочить и сбежать, но он удерживал меня.Взяв меня за подбородок, он повернул к себе мое лицо и заставил посмотреть емув глаза. С болью в сердце я увидела в них то, что меньше всего хотела быувидеть: жалость. Ему было жаль меня, только и всего.

--Я забыл предупредить тебя. Вместе сдевственностью, ты потеряла и силу. Ее больше нет у тебя.

Наверное, он думал, что эта новость произведетна меня ошеломляющее действие, ожидал бурной реакции. Но я лишь вздохнула иответила:

--Я знала об этом. Хотя мне странно, что тызабыл меня предупредить. Наверняка не случайно, да?

Гавр казался удивленным и раздосадованным.

--Ты останешься Первой наместницей до приема уХозяина. А там все решиться.

--Почему не сейчас?

--Лютый Князь должен сначала признать моиправа. Это формальность, но необходимая.

После этого он взял мою правую руку и, схвативза безымянный палец, надел на него то самое кольцо, которое я, наверное,обронила в траву.

--Не снимай его больше. Теперь это твойзнак,--сказал Гавр и отпустил меня.--И можешь идти. Если хочешь.

Тогда только до меня дошло, что красная жилкана кольце обозначает вовсе не пролитую кровь ангела, а мое собственноепоражение.

Прошло дня три после того памятного утра и стех пор, как я не появлялась в Дремучем Мире. Я опять заперлась в терраске, сновадавая бабушке повод для беспокойства. Как можно было теперь вернуться к прежнейжизни в Тварном мире? Как можно было теперь разговаривать с обычными людьми,своими друзьями, родственниками, ходить в магазины, кинотеатры, учиться,взрослеть, влюбляться? Жизнь стала совсем другой. Я стала совсем другой...

Предаваясь черной меланхолии, я снова и сновавспоминала события той ночи и пыталась детально разобраться во всем. Что-товсе-таки не давало мне покоя. Неясности все еще оставались. Я ушла тогда от Гаврав состоянии близком к обморочному. Не оглядываясь и приказывая себе не думать опроизошедшем, я побрела наугад не по дороге, а через чащобу, напролом,сосредоточивая все мысли лишь на поиске свободного места для прохода и непозволяя себе вспоминать все заново. Я не могла сосредоточиться на своихчувствах, да и не хотела. Были и стыд, и обида, и жестокое разочарование, какоебывает обычно после протрезвления от вина или любви.

Внезапно я вышла на поляну, где рос папоротник,и уже не смогла удержаться от воспоминаний. Я снова увидела перед глазамиискрящиеся костры, бегающих и прыгающих уродцев, нашла тот муравейник, закоторым скрывалась тогда. Здесь я впервые увидела его...

Лишь к восходу солнца я с трудом добраласьтогда до своего дворца. Троя вышла мне навстречу и нашла меня неподалеку влеске, где я уже собиралась плутать в трех соснах. Похоже, у меня совершеннопропала пространственная ориентация.

--Хозяйка, я сбилась с ног искать тебя! Где тыбыла?!! Я разыскивала тебя по всему острову, потом переплыла и нашла твои следына том берегу!

Я присела к ней, обхватила руками лохматуюумную морду и прервала ее восклицания:

--Ты ведь меня никогда не предашь? Верно?

--Почему ты спрашиваешь, хозяйка?

--Просто ответь, успокой меня.

--Никогда.

--Спасибо...

--Что случилось, хозяйка?

--Скоро мы расстанемся. Мне придется покинутьДремучий Мир.

--Ты думаешь, Лютый Князь не позволит тебеостаться?

--Это решать не ему. Но остаться я,действительно, не смогу.

--Тогда и я с тобой! Здесь мне уже нечего будетделать!

--Но ты лишишься бессмертия и многих своихспособностей.

--Зачем мне они, если я не смогу тебя защитить?

Я встала, голова слегка закружилась. Я былаутомлена, но не усталость владела мной, а подавленность. Бессмысленным сталоказаться все: этот дворец, трон, скипетр, все было лишь фикцией. Как я могланадеяться на то, что сумею справиться с древней силой, что смогу стать еечастью? Жалкая попытка...

Я стала входить по ступенькам, обреченно волочаза собой подол своего платья. В это время из дверей поспешно вышла Мша и,увидев меня, вдруг попятилась и попыталась незаметно скрыться. Я тут же позвалаее:

--Постой-ка. Иди сюда.

Всегда веселая и общительная кикимора вдругопасливо застыла и сжалась в комок, будто ожидая внезапного удара.

--Ты что, Мша? Что с тобой?

--Ничего, госпожа. Можно мне уйти?

--Нет, нельзя.

Я подошла к ней вплотную и заглянула в ееболотные глаза. Она тут же отвернулась и опустила голову.

--Говори, что случилось?

Мша начала мяться и отнекиваться, мотаякудлатой головой. Я сжала зубы, раскусив, в чем дело. Я разозлилась, потому чтодогадалась, что возможно теперь, после известных событий, ко мне будут по-иномуотносится. И тогда я позволила себе быть агрессивной. Схватив Мшу за плечи, ядовольно сильно тряхнула ее и прикрикнула:

--Рассказывай сейчас же все!

Мша устремила на меня испуганный взгляд иотчаянно завертела головой.

--Все знают в лесу, госпожа, что ты скоро небудешь больше Первой наместницей.

--Что еще знают в лесу?--насторожилась я и,кажется, заскрежетала зубами, вспомнив сегодняшнее утро.

--Что Лютый Князь скоро лишит тебя силы и можетбыть даже...

--Что?

--Казнит!

--Так! И что же? Все твои соотечественникивдруг резко поменяли ко мне отношение?!

Мша закрыла руками голову и заскулила:

--Но тебя не будет, а мы останемся здесь.

--И что же?!!

--Она меня убьет.

--Кто?--спросила я, но внезапная догадка тут жевозникла в голове:--Василиса! Она тебе угрожала? Она вам всем угрожала?!!

--Вчера, после того как ты ушла с острова, онаявилась на наш праздник. Она всем приказала молчать об этом под страхом смерти.Сказала, что скоро она снова станет Первой, и тогда нам всем, кто служил тебе,не сдобровать. И это уж точно! Нам не раз приходилось испытывать на себе еегнев, особенно тем, кто служил Гавру. А тебя она ненавидит еще сильней.