Когда мы подошли к владениям блондинки, ужетемнело. Это облегчило нам задачу пробраться незамеченными. Перелезть черезвысокий забор стоило мне нескольких царапин и выдернутых волос. Троя жепреодолела эту преграду одним прыжком. Дул сильный ветер, стряхивающий с ветоктяжелые плоды, которые с глухим стуком падали рядом с нами. Но несмотря наиспортившуюся погоду, Василиса была в саду. Мы проникли в ее владения сподветренной стороны, иначе бы чуткая Горгона, лежащая у ног своей хозяйки,обязательно заметила бы нас. И все же она повела носом, но потом опустила мордуна лапы, а через некоторое время, снова вскочила, тревожно принюхиваясь.

--Что там?-- не услышала, а скорее угадала явопрос Василисы, так как мы были еще далеко от нее.

--Троя,--прошептала я,--уведи ее подальшеотсюда. Мне нужно кое-что выяснить.

--Будь осторожна, хозяйка,--сверкнув клыкамиответила она и поползла в обход.

Еще некоторое время я оставалась на месте, покане убедилась в том, что Горгона почуяла мою собаку и, крадучись, пошла впротивоположную от меня сторону. Я поползла на животе, изредка приподнимаяголову, чтоб убедиться в правильности направления. Преодолев таким образомметров пятнадцать, я стала различать голоса. Один из них принадлежал Василисе,а другой, старческий, видимо, Заварзузе. Она все еще была здесь. Издали яприняла ее сгорбленную маленькую фигуру за трухлявый пенек.

К сожалению, я успела только на конецразговора:

--Так ты все поняла?--спросила Василиса, снованадев свою надменную маску.

--Как скажешь, госпожа наместница.

--Скоро ты снова станешь называть меня, госпожаПервая наместница, --заверила ее блондинка.--Совсем скоро все будет по-старому.Даже жаль, что все удалось так легко. Но когда я верну себе власть, я припомнютебе то, что ты приняла сторону этой замарашки.

--Делай, что хочешь, только отпусти моего сына.Не убивай его,--просила Матушка и кланялась без конца.

--Ну, хватит,--брезгливо фыркнула Василиса.--Яже тебе обещала. Ты что мне не веришь?

--Верю, госпожа! Верю тебе, как себе!

--И не смей сомневаться. Сделаешь так, как явелела, и твой драгоценный сынок будет жив. И иди уже, уходи. Ты меня утомила.

Бабка поспешно откланялась и, пятясь, ушлапрочь. Василиса облегченно вздохнула, уселась в плетеное кресло, расправивплатье, и устало прикрыла глаза. Меня всегда удивляло: как она ходит по лесу втакой одежде? Сама я предпочитала что-нибудь более удобное: джинсы, брюки. Аесли и носила юбку, то в жару и надевала при этом высокие сапоги со шнуровкой,чтоб избежать укусов змей. Вот и сейчас на мне была короткая юбка в складочку исапоги. Носи я такие же наряды, как Василиса, неужели смогла бы тогдапреодолевать овраги, ямы и двухметровые заборы? Но сейчас я пожалела, что моиисцарапанные ноги хоть чем-нибудь не прикрыты.

Я уже собралась, пятясь, отползать обратно, нотут пришла Горгона, и Василиса спросила ее:

--Что это было?

--Ничего особенного, шавка новой наместницывертелась здесь. Я ее прогнала.

--Она меня не заметила? Что ей здесьпонадобилось?

--Наверное, просто гуляет. Дикая кровь.

--Но и твоя тоже, Горгона,--усмехнуласьВасилиса.

--Не говори так, хозяйка! Как только Беатричеисчезнет отсюда, я закончу когда-то начатое дело.

--Да. Дала ты маху с этимприплодом,--захохотала блондинка.

Горгона лишь обиженно заурчала в ответ иперевела разговор на другую тему:

--А ты, действительно, отпустишь полукровку,хозяйка?

--Смеешься? Чтоб о моей авантюре стало известновсем, а тем более Лютому Князю?

--Что же ты намерена делать?

--Как только Заварзуза сделает свое дело, тыотправишься на север и убьешь его.

--Но если Хозяин узнает?--ужаснулась Горгона.

--Он не узнает. Все будут считать, что он сновапереселился в иной мир,--сказала наместница и засмеялась, пребывая в восторгеот своего остроумия.

Обдумывать услышанное у меня не было времени.Нужно было быстро убираться отсюда, пока меня не почуял пес-дух. Да и ветер могперемениться в любой момент. Не жалея своих и без того ободранных коленок, япоползла обратно к стене. Перебраться через нее было теперь сложнее, так как сэтой стороны на ней не было никаких зацепок. Мне пришлось подтягиваться наруках и, скользя ногами по гладкой поверхности, забираться на широкий верхнийкрай. Здесь я легла плашмя, чтоб перевести дыханье. И застыла, услышав какой-тошорох внизу. С ужасом я заметила мощный силуэт Горгоны справа от меня в метрахдесяти.

Тут же пришла мысль о проворном прыжке ибыстром бегстве, но поняв, что пес-дух не видит меня, а лишь оглядывается,почуяв неладное, я замерла в ожидании. Мне повезло: в тот момент ветер дул стакой силой, что я едва удерживалась на стене. Так что, если Горгона и чуялачто-то, то не могла понять, откуда. Маскируясь под скрежет яблоневых веток ишум листвы, я стала осторожно спускать ноги со стены и вдруг внезапно свалиласьвниз, в лопухи, стащив за собой несколько громыхающих камней.

Черт! Этого Горгона, конечно же, не могла неуслышать!

Я вскочила на ноги и что было прыти кинулась клесу. Ветер, как и раньше подгонял меня в спину. Уже почти домчавшись до ближайшегокустарника и молнией впрыгнув в небольшую канаву перед ним, я простопочувствовала затылком, как Горгона перелетает через высокий забор,представила, как напряжены в прыжке ее мышцы и с клыков капает слюна.

Я помчалась, наверное, быстрее ветра. Благо,что он был на моей стороне. Не было времени оглянуться, чтоб оценить ситуацию исвои шансы. Но вдруг где-то рядом я услышала знакомый звук и, не успев понять,что он такое, интуитивно ринулась туда. Это подавала голос Троя. Я тут женырнула в усыпанную хвоей канаву, а она, выскочив, помчалась наперерез Горгоне.Маневр удался. Бестия свернула с пути и погналась за своей дочерью.

Сразу я не успела сообразить, какая опасностьугрожает моей собаке, но когда до меня дошло, я снова побежала уже за нимиобеими, чтоб оказать, если понадобится, помощь Трое. Но мне было гораздотруднее. В отличие от Трои и Горгоны, я не умела видеть в темноте и то и делонатыкалась на ветки, проваливалась в ямки и запиналась за коряги и кочки. И вотчерез час бесплодных блужданий по лесу, где в темноте уже невозможно былоничего различить, перепутавшись в паутине и промокнув в ночной росе, я внезапнонаткнулась на свою собаку.

Она едва дышала, а на боку темнело пятно. Дажев кромешной ночи было понятно, что это кровавая рана. Троя приподняла голову ипечально посмотрела на меня. В этот момент из-за тучи вылез месяц, и я увидела,что у нее были самые обыкновенные собачьи глаза, в которых теперь светиласьболь.