– Такое впечатление, что отправитель ошибся с именем получателя. Это, случайно, не твое? – слетел с моих губ вопрос.

Ответа не последовало. Тогда я взглянула на Дэниара и заметила, как сильно он бледен. Муж смотрел на меня с явным беспокойством. Любимого мага тревожило нахождение в моих руках медальона, который, судя по выражению лица, был хорошо знаком ему. Однако Дэниар не предпринял ни единой попытки отобрать его у меня.

Желая понять, что так сильно взволновало мужа, я нажала на пружинку. Едва крышка беззвучно открылась, земля начала уходить у меня из-под ног. Глядя на миниатюру, на которой рядом с Дэниаром была изображена черноволосая красавица, я хватала воздух, словно рыба, выброшенная на берег, и не могла сделать полноценный вдох.

Сколько бы я не искала в ней изъянов, не находила. В этой девушке все казалось идеальным: от высокого роста и стройной фигуры до черных вьющихся волос, что тяжелыми локонами ниспадали на спину. Даже смуглая от природы кожа нисколько не преуменьшала ее красоты. Наоборот, придавала внешности изюминку.

Положа хрупкую руку в собственническом жесте Дэниару на плечо, она стояла к нему чуть боком и буквально светилась от счастья. Об этом свидетельствовали робкая улыбка и блеск в черных глазах, что художнику чудесным образом удалось передать. Дэниар же сохранял невозмутимость. В его взгляде читалась холодность, однако это мало что меняло. Такие миниатюры делали в Алюрене исключительно супружеские пары.

Неужели Престон обманул меня? Если он женат, зачем устроил представление в храме и сыграл роль заботливого мужа? Чтобы расположить к себе, а потом сделать невыносимо больно, отомстить мне за то, чего я не совершала?

В груди черной волной поднялась ярость. Захотелось швырнуть украшением в Дэниара, обозвать его предателем, прокричать, что между нами все кончено, после чего спрятаться в своей комнате и больше никогда оттуда не выходить.

Набежавшие слезы обожгли глаза. Я чувствовала себя разбитой, раздавленной, сломленной… Казалось, чья-то невидимая рука плотно обхватила сердце и теперь пыталась вырвать из груди. Тем не менее я нашла в себе силы требовательно спросить:

– Кем она тебе приходится? Женой? В таком случае, кто я? Любовница? Может, у тебя еще семеро по лавкам сидят?

Дэниар изменился в лице, будто его ударили. Я не без злорадства отметила, что мои слова причинили ему боль.

– Ошибаешься, – прошептал он побелевшими губами. – Нет у меня никаких детей. И другой жены, помимо тебя, нет и никогда не было.

– Тогда что это?! – потрясла я в воздухе медальоном.

– Мой пропуск на свободу. Айрин, я понимаю, что миниатюра свидетельствует об обратном. Но не делай поспешных выводов и дай мне шанс объясниться. Потом решай, как быть дальше.

– У тебя пятнадцать минут. И ни секундой больше, – наскоро вытерев все же побежавшую по щеке слезинку, прошипела я да с такой злостью, что Дэниар сделал шаг назад и слегка понурил голову.

Спустя целую вечность он вскинул на меня голубые глаза, помолчал, а потом начал говорить – медленно, с трудом подбирая слова:

– За три года рабства я прошел все пять стадий принятия неизбежного. Стоило мне свыкнуться со своим положением, как пришло осознание, что долго я не протяну. Изнурительные работы, отсутствие нормальных условий жизни, сна и отдыха начали сказываться на здоровье. Подниматься с каждым утром становилось все сложнее, быстро накатывала усталость. Силы уходили из тела, как вода сквозь пальцы, а вместе с ними таяла и надежда на возвращение… Я обратился к богам с мольбой о помощи, и они услышали ее. Один-единственный день в очередной раз перевернул мою жизнь с ног на голову, а может, наоборот, - пожал Дэниар плечами. - В доме богача как-то проходил праздник. Очередной праздник. Он любил веселиться. Съехалось много гостей. Слуг на всех не хватало… Не знаю, чем я приглянулся тогда надсмотрщику, но именно по его указанию меня позволили хорошенько помыться, наскоро подстригли, выдали чистую одежду, после чего отправили в дом прислуживать гостям. В тот день я впервые увидел Назиду – дочь богатея.

– И она сразу привлекла твое внимание, – не удержалась я от реплики, хотя дала себе наказ молчать.

– Мое внимание привлек только стол, изобилующий едой, – Дэниар грустно усмехнулся, подошел к столику, налил стакан воды, сделал несколько глотков и продолжил: – Тем вечером я впервые за долгое время наелся досыта. И не какой-то непонятной каши или похлебки, а разных деликатесов. А еще ощутил существенную разницу между рабом и прислугой. Утром меня снова ждала шахта, но спустя два дня я вновь попал в дом Абхея. Оказалось, по приказу Назиды. С той поры мне чаще выпадало прислуживать богатею и его гостям, чем добывать золото под землей. Однако сказка закончилась так же быстро, как и началась.

– Что случилось? – в очередной раз встряла я в рассказ, из которого не узнала пока ничего такого, за что следовало бы Дэниара осуждать.

– Я не раз замечал, как Назида смотрела на меня. Льстило мне это? Ни капельки! Я просто извлекал выгоду из ситуации, прекрасно понимая, что мое положение резко ухудшится, едва ее интерес ко мне угаснет. Вот только он не угасал… Абхею это не нравилось, и он не придумал ничего лучше, кроме как избавиться от меня. Но открыто действовать Абхей не стал, боялся навлечь на себя гнев дочери, поэтому избрал подлый способ. За воровство для рабов предусмотрен лишь один вид наказания – смерть. Именно таким образом богатей и собирался расправиться со мной. Я вернулся в тот день из шахты, очень устал, лег спать как ни в чем не бывало, - внезапно по лицу Дэниара пробежала тень. Видимо, воспоминания причиняли ему боль. - Около полуночи пришел надсмотрщик со своими людьми и стал поднимать нас всех по очереди. Внеплановый обыск. Я никогда ничего не брал без спроса. Даже будучи голодным, дожидался позволения взять кусок хлеба, а тут невесть откуда в стене возле моей циновки нашли огромный изумруд. Я сразу понял, кто за этим стоит. Но доказывать было что-либо бесполезно. Да и кому, если сам Абхей вознамерился избавиться от меня?

Я ужаснулась, подсчитав, сколько раз в итоге Дэниару пришлось сражаться за жизнь.

– Это она… Назида спасла тебя? – мне было неприятно произносить имя брюнетки, наверное, поэтому мой голос надломился на середине фразы.

– Да, – едва заметно кивнул муж. – Как Абхей ни старался утаить от дочери свой гнусный замысел, она все равно прознала о нем. В тот день передо мной в очередной раз встал выбор: умереть или переступить через себя. И я выбрал второе…

– Что она потребовала взамен за жизнь? – сипло спросила я, предчувствуя, что мы подбираемся к самому неприятному моменту во всей этой истории.

– Потребовала слишком много: чтобы я женился на ней и сразу услышала в ответ «нет». Отказ задел Назиду. Она начала спрашивать, чем не устраивает меня, что в ней не так… Я честно сказал, что уже пообещал жениться на другой, и свое слово нарушать не намерен даже под угрозой смерти. Я думал, Назида тут же развернется и покинет камеру, но, несмотря на уязвленную гордость, она предложила мне стать ее личным слугой. И я согласился.