— Утром они сказали, что в обед поедут в торговый центр. Захотели встретиться с Полиной. Пашка их отвез. Ближе к вечеру позвонил парням, они не ответили, ну, он и позвонил Вике, узнать, когда их всех забрать.

— Дядь Жень, — голос звучит глухо, в голове без позволения крутятся шальные мысли.

— Нет, не думаю, — обрывает на полуслове, понимая, что я имею в виду.

Мир большого бизнеса жесток. Порой, чтобы надавить на родителей, похищают ни в чем не виноватых детей. Только вот такие ужасающие события стараются нигде не афишировать. Страшно подумать, что десятилетние мальчишки могут оказаться заложниками ситуации. Но если посмотреть здраво, то легко. Огромный логистический холдинг, лучшая в городе рекламная компания. Эти парни спокойно могут купаться в деньгах, еще и правнукам достанется.

Киваю, не желая заводить разговор на подобную тему. Обхожу стороной дядю Женю, присаживаюсь рядом с Полиной. Обнимаю, прижимаю к себе и целую в макушку, прикрывая глаза. Она всхлипывает, цепляется руками за мою шею с явным намеком на следы. Но мне плевать. Главное, чтобы не плакала.

Спустя несколько долгих минут мысли снова возвращаются к худшему. Тревожным взглядом оглядываюсь по сторонам, оценивая обстановку. На стеклянном кофейном столике кучка разноцветных блистеров, три бокала и графин с водой. Упаковка влажных салфеток, часть которых разбросана по столу и полу. Тетя Вика сидит в кресле и смотрит в одну точку, цветом лица может сравниться с плохо загримированным покойником.

— Жень? — в гостиную залетает растрепанный Леха, кивает мне и обращается к другу.

— Есть что-то? — от его тихого тембра сжимается грудная клетка. Лучше бы он орал, было бы не так страшно.

— Да, выезжаем.

Колеса машин свистят, они уехали. В доме куча охраны, потерянная в себе тетя Вика и все еще всхлипывающая Полина. Я впервые за долгое время не знаю, что делать. Сложившаяся ситуация пугает и выбивает из привычной колеи одновременно. Проскальзывает мысль о том, чтобы позвонить маме, но так же сразу отпадает. Маме нельзя, у нее давление. Славка с беременной Машкой в Испании, Алиска, скорее всего, с ними. Остается один вариант…

— С ними же все будет хорошо, правда?

Опускаю взгляд. Серо-голубые глаза смотрят с мольбой. На дне плещется крохотная надежда на лучшее, и я не смею ее пошатнуть, но и врать не хочу.

— Скорее всего да.

— Артем, они же совсем еще дети…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Тш-ш, — прижимаю к себе, шепчу на ушко, — не при тете Вике.

Полина замирает, крепче сжимает мою шею. Становится тяжело дышать, но я терплю, как терпел ее хорошее поведение, после того случая на аэродроме. Я все для нее готов сделать, лишь бы она не плакала.

— Ложись, мне позвонить надо.

Оставляю женщин в гостиной под присмотром двух охранников и выхожу на улицу, прикрыв за собой стеклянную дверь. Солнце склоняется за горизонт, скоро мы окажемся под звездным небом. Я точно это знаю, в соседнем элитном поселке расположен мой дом. Я часто лежал на лужайке и пялился в небо, пытаясь найти созвездия. Увы, но я далеко не Славка и интереса к звездам не испытываю, хотя сам являюсь обладателем созвездия на ладошке.

— Алло?

— Помощь нужна, — произношу, точно зная, что он не откажет.

— Насколько все серьезно?

— Родителей возьми. Не к месту, конечно, но, думаю, ваша мама лучше меня справится с женской истерикой.

Каюсь, но варианта лучше я не нахожу.

Гера с родителями приезжают в течение полутора часов. Антонина Семеновна, увидев, что творится самый настоящий кошмар, быстро берет все в свои женские, но такие сильные руки. Буквально заставляет тетю Вику и Полину выпить чай с отваром ромашки, сверху бахнуть настойки, затем отправляет отдыхать. Полина почему-то решает забраться на кровать к тете Вике, лишив меня комфортной ночи, а дядю Женю его спального места. Но это ерунда по сравнению с ее спокойным сном. Пусть хоть на потолке спит, главное, улыбается.

— Рассказывай, — впивается в меня цепким взглядом Герман.

Кивнув, иду в гостиную, открываю скрытый бар в стене и беру самую привлекательную, на мой взгляд, бутылку вискаря. Зная дядю Женю, я сейчас планирую грохнуть несколько сотен тысяч рублей. Возвращаюсь в гостиную, достаю бокалы и под ждущие взгляды разливаю.

— Близнецы пропали.

Два слова, но столько боли в глазах Полиной мамы, что мне становится стыдно. Идиот, мог и по-другому выразиться. А лучше вообще не при ней.

— Может, они остались у друзей? А телефоны разрядились, для молодежи это нормально, — недоверчивым голосом шепчет себе под нос Степан Васильевич. Он мужик умный, уже понимает, что к чему, но до последнего не хочет верить.

Запрокидываю бокал, выпиваю все до дна. Горло саднит, жмурюсь. Хочется оказаться рядом с Полиной, только с ней.

— Извините, — развернувшись, ухожу на улицу.

Поле я сейчас не помощник, да и спит она, наверное, крепко. Пусть лучше отдыхают. По словам Антонины Семеновны, девочки будут спать до утра, она влила в них лошадиную дозу снотворного.

На темном небе одна за другой вспыхивают звезды, не исполняющие желания. Сколько в детстве загадывал, все без толку. И даже сейчас, загадай я, чтобы близнецы вернулись домой, этого не случится.

— Ты ее любишь? — раздается над головой голос дяди Жени, спустя несколько секунд он садится рядом.

— Люблю.

Одно слово, но сколько в нем чувств и боли, даже дураку понятно.

— Я хочу, чтобы она была счастлива. Ты, конечно, не идеал, но лучше паскуды Даггерова.

— При чем здесь он? — вскакиваю на ноги, нависаю над мужчиной и понимаю только одно: дела хреновые.

— Береги ее.

Все, что я слышу, когда дядя Женя уходит в дом.

Полина… или нежданные гости…

Папа Женя отсутствует дома несколько дней. И эти несколько дней кажутся сущим адом, из которого выбраться без душевных потерь невозможно. Такое чувство, что меня перекрутило в мясорубке несколько десятков раз, а потом отжало в стиральной машине. Я пуста внутри как никогда раньше.