– Вроде бы. Собственно, все уже обговорено. И лучше некуда.

– А если какие-нибудь картины украдут? Вот будет ужас!

– Они все застрахованы. То есть те, которые стоит красть.

– А как прошла выставка твоего Питера?

– Боюсь, не очень. Но критик «Артист» в статье отозвалсявесьма положительно, а это уже кое-что.

Фрэнсис свернула во двор Бородин-Меншенс, а ее приятельницапошла дальше к особнячку, перестроенному из конюшни, дальше по улице. Фрэнсиспожелала швейцару доброго вечера, поднялась в лифте на свой шестой этаж и,напевая себе под нос, пошла по коридору к двери.

Она повернула ключ в замке. В прихожей было темно – Клодиядолжна была вернуться только через полтора часа. Но в гостиной, дверь которойбыла приоткрыта, горел свет.

– Свет горит! Странно… – сказала Фрэнсис вслух.

Она поставила сумку на пол, сняла пальто, толкнула дверьгостиной и вошла…

Тут она застыла на месте. Рот ее открылся и закрылся. Онався напряглась, уставившись на распростертую на полу фигуру. Затем ее взглядмедленно перешел на зеркало напротив, и она увидела собственное полное ужасалицо…

Из ее груди вырвался вздох. Паралич прошел, и, откинувголову, она закричала. Кинулась в прихожую, споткнулась о сумку, отшвырнула ееногой в сторону, с воплем побежала по коридору и забарабанила кулаками всоседнюю дверь.

Дверь открылась.

– Да что такое… – начала пожилая женщина.

– Там убитый… убитый… И, по-моему, мой знакомый… ДэвидБейкер. Лежит на полу. По-моему, его зарезали… Наверное… Кровь… всюду кровь.

Она истерически зарыдала. Мисс Джейкоб встряхнула ее заплечи, отвела к себе, усадила на диван и сказала категорически:

– Успокойтесь. Сейчас налью вам коньяку. – А потом сунула ейв руку рюмку и приказала: – Посидите тут. Выпейте.

Фрэнсис послушно сделала глоток, а мисс Джейкоб вышла вкоридор и направилась к открытой двери, из которой лился свет. Дверь в гостинуюбыла тоже открыта, и мисс Джейкоб, не останавливаясь, вошла в нее.

Она не принадлежала к женщинам, которые кричат от страха, и,остановившись на пороге, только крепко сжала губы.

То, что она увидела, напоминало сцену из кошмара. На полу,широко раскинув руки, лежал красивый молодой человек с рассыпавшимися по плечамкаштановыми волосами. На нем был алый бархатный пиджак, а белую рубашкуиспещряли пятна крови.

Вздрогнув, мисс Джейкоб осознала, что она в комнате не одна.Вжавшись в стену, стояла девушка, а над ней огромный Арлекин словно возносилсяв апплицированное небо.

На девушке было белое шерстяное платье, светло-каштановыеволосы свисали сосульками по обе стороны лица. В руке она держала кухонный нож.

Мисс Джейкоб смотрела на нее, а она смотрела на миссДжейкоб.

Потом девушка сказала тихим задумчивым голосом, точноотвечая кому-то:

– Да, я его убила… С ножа мне на руки попала кровь… Я пошлав ванную смыть ее, но ведь по-настоящему она не отмывается, правда? А потом явернулась посмотреть, на самом ли это деле или нет. Но так оно и есть… БедныйДэвид… Наверное, я обязана была это сделать.

Шок вырвал у мисс Джейкоб слова совершенно неожиданные и длянее самой. Еще не договорив, она подумала, насколько они нелепы в такую минуту.

– Да? А почему вы были обязаны сделать что-то подобное?

– Не знаю… Вернее… пожалуй, все-таки знаю. Он был вотчаянном положении. И позвал меня… и я пришла. Но мне хотелось освободиться отнего. Мне хотелось избавиться от него. На самом-то деле я его не любила.

Она бережно положила нож на стол и опустилась на ближайшийстул.

– Это ведь опасно? – продолжала она. – Ненавидетького-нибудь… Опасно потому, что не знаешь, чего от себя ждать… Вот как сЛуизой… Наверное, следует позвонить в полицию, – добавила она тихо.

Мисс Джейкоб послушно набрала 999.

В комнате с Арлекином на стене осталось шесть человек.Прошло несколько часов. Полиция побывала в квартире и, сделав все необходимое,удалилась.

Эндрю Рестарик сидел в оглушенном оцепенении. Иногда онповторял одни и те же слова: «Не могу поверить. Не могу…» Его вызвали по телефонуиз конторы, и с ним приехала Клодия Риис-Холленд. С обычной своей деловитостьюона позвонила адвокату, затем в «Лабиринт» и в две фирмы, торгующиенедвижимостью, пытаясь найти Мэри Рестарик. Она дала Фрэнсис Кэритранквилизатор и уговорила ее прилечь.

Эркюль Пуаро и миссис Оливер сидели рядом на диване. Ониприехали раньше остальных, одновременно с полицией.

Самым последним, когда полицейский осмотр уже кончился,приехал спокойный человек с седыми волосами и мягкими манерами – старшийинспектор Нийл из Скотленд-Ярда. Он слегка кивнул Пуаро, а потом егопознакомили с Эндрю Рестариком. У окна, глядя вниз во двор, стоял высокий рыжиймолодой человек.

Чего они все ждут? – спрашивала себя миссис Оливер. Убитогоувезли, фотографы и другие члены следственной бригады кончили свою работу. Им сПуаро разрешили вернуться из спальни Клодии в гостиную, чтобы они, видимо,дожидались инспектора из Скотленд-Ярда. Но вот и он приехал…

– Может быть, я мешаю? – неуверенно спросила она у него.

– Миссис Ариадна Оливер, не так ли? Нет, если вы невозражаете, я предпочту, чтобы вы остались. Я знаю, это было тяжело…

– Это было каким-то нереальным…

Миссис Оливер закрыла глаза, заново переживая последниечасы. Павлин, столь живописный в смерти, что выглядел актером, играющимубитого. А девочка… Девочка в чем-то переменилась. Уже не смутная Норма в«Лабиринте», непривлекательная Офелия, как назвал ее Пуаро, но трагическаяфигура, с тихим достоинством приемлющая свой рок.

Пуаро тут же попросил разрешения позвонить по телефону в дваместа. Во-первых, в Скотленд-Ярд, на что сержант согласился, но предварительнос сомнением навел справки по телефону, а уж тогда пригласил Пуаро в комнатуКлодии, где был второй аппарат, и Пуаро тщательно затворил за собой дверь.

Сержант, чьи сомнения, видимо, не вполне рассеялись, шепнулсвоему подчиненному:

– Сказали, что все в порядке. Кто бы он мог быть?Странноватый старичок!

– Вроде бы иностранец? Может, разведка?

– Да нет, пожалуй. Он звонит старшему инспектору Нийлу.