– Майк, они ведь до сих пор ничего не сделали.

– Ага. И давать им шанс я не намерен.

Именно в этот момент Томми вдруг решил заговорить.

– Накануне прихода мертвецов я смотрел фильм на историческом канале.

Би-Эм повернулся к нему, и даже Трейси бросила безумный взгляд в зеркало заднего вида. Когда Томми говорил о чем-нибудь, не связанном со сладостями, к нему стоило прислушиваться.

– Там рассказывали о Перл-Харборе[42]. О том, как японцы напали без объявления войны. Они до сих пор об этом сожалеют. Это было неблагородно.

К ЧЕРТУ благородство! На кону наши жизни!!! Но остальным пассажирам минивэна мое решение пришлось не по душе. Мы были уверены в намерениях мерзавцев из пикапа на девяносто девять процентов, но все же оставался один долбаный процент вероятности, что они просто хотели нас попугать – и только. Трейси умудрялась держаться наравне с пикапом. Двигатель едва не показывал нам «кулак дружбы»[43]. Первый реднек открыл заднее окно кабины и избавил нас от сомнений в своих намерениях. Несмотря на завывание ветра, не расслышать его слова было невозможно. Впрочем, мне кажется, здесь не обошлось без божественного вмешательства. Физика скорости, на которой мы летели вперед, и шум ветра, врывающегося в открытые окна, заглушал все звуки, за исключением отчаянных протестов нашего двигателя. И все же мы услышали его слова так четко, словно этот чертов урод вел беседу за чашкой чая в тихой библиотеке:

– Женщин не трогать, остальных убить.

Я обернулся к Томми, подозревая, что именно он обеспечил это божественное вмешательство. Он кивнул, сверкнув глазами, в которых отражались и боль, и ярость, и печаль.

– Тальбот, они готовят пушки! – проорал Би-Эм, едва ли не громче выстрелов, которые вот-вот должны были раздаться.

– Трейси, придется нелегко, – сказал я, перегибаясь через нее и выставляя из окна ствол своей винтовки.

– Просто делай свое дело, – сквозь зубы процедила она.

Тревис перепрыгнул в заднюю часть минивэна, и я вздрогнул, когда он выбил большое боковое окно.

Наши приготовления не остались незамеченными. Один из стрелков так разволновался, что уронил магазин. Наши машины летели по шоссе бок о бок, как старинные боевые корабли.

– ОГОНЬ! – крикнул я.

Загремели выстрелы. Полетел свинец. Металл, пластик, резина и дерево вдребезги разлетались под его натиском. Шум оглушал, облака дыма ослепляли. В грохоте пальбы тонули крики боли и ярости. Ближайший к нам стрелок был смертельно ранен. Он качнулся вперед и перевалился за борт пикапа. Грубая страховка не подвела – его тело бесславно потащилось по земле вслед за машиной. Первый реднек уставился на своего друга, подпрыгивающего на каждой кочке. На мили вокруг разнесся запах крови и костей. Чем не приманка для зомби?

Би-Эм взревел от боли – в него попали. У меня не было времени посмотреть, насколько серьезна его рана. Возясь с новым магазином, я решил, что, раз у нашего здоровяка есть силы кричать, значит, и дышать он пока в состоянии. Дробовик Тревиса изрешетил заднее крыло пикапа, и на дорогу хлынуло топливо. Наше лобовое стекло взорвалось, Трейси вскрикнула, машина вильнула и боком впечаталась в пикап. От удара тело стрелка сорвалось и, подобно каучуковому мячу, заскакало по дороге. В конце концов, подпрыгнув на кочке, оно влетело в лобовое стекло одного из задних пикапов. Мы не смели даже надеяться, что это выведет их игры: пикап резко вильнул в сторону, качнулся, но быстро выровнялся и покатил дальше.

Мы все проследили за этим жутким происшествием. Повернувшись обратно, я встретился глазами с первым реднеком. На мгновение наши взгляды пересеклись. Я буквально почувствовал его злобу.

– Убейте всех! – проорал он так громко, что нам не понадобились даже способности Томми.

В нашу продырявленную машину ударила новая волна пуль. Мы неслись так быстро, что любая неровность дороги сводила на нет все шансы на прицельную стрельбу. Полагаться можно было только на удачу. И все же Тревис снова и снова стрелял по их дырявому бензобаку. Я все ждал настоящего киношного взрыва, но такие, видимо, случаются только в Голливуде. Взрыва не последовало.

Из заднего минивэна заклубились струйки дыма. Брендон и Джен присоединились к веселью. В ходе нашего «морского боя» они каким-то образом умудрились пристроиться прямо за первым «фордом» и теперь вносили свою лепту. Двое стрелков из кузова теперь переключили внимание на новую добычу.

– Это вы зря, подонки!

Я вздохнул и разрядил в них полный магазин патронов.

Они задергались, как марионетки на леске. Свинцовые пули прошили их тела. Полилась кровь, полетели зубы. Тела стрелков упали на землю раньше моих гильз.

Но ликовать мне пришлось недолго. Первый реднек достал откуда-то «Дезерт Игл» сорок пятого калибра и теперь пытался продырявить мне голову. Один из его выстрелов снес верхушку нашего рулевого колеса, и она взорвалась частицами пластика. Через несколько долгих секунд после этого оглушительного удара я понял, что выстрелы прекратились. Не было ни единого шанса, чтобы эту впечатляющую пушку заело или чтобы этот идиот держал ее не полностью заряженной. Нет, это наконец-то принесла свои плоды тактика Тревиса. Первый реднек раздраженно ударил кулаками по приборной панели. О, я бы многое отдал, чтобы услышать его брань! Судя по его мимике, я бы узнал немало новых, интересных слов и цветистых выражений.

– Тальбот, меня ранили, – сквозь зубы сказал Би-Эм.

Долбаная реальность.

– Черт… Куда, Би-Эм?

Он сместил руку, которой зажимал бедро, и я увидел, что у него между пальцев сочится кровь.

– Плохи дела? – спросил он, не опуская глаз.

«Хрена с два я знаю!»

– Не, рана поверхностная.

– Ага, вот только поверхность-то моя, – попытался сострить он.

Трейси обернулась, чтобы взглянуть на рану. Да, мы уже не летели вперед на чудовищной скорости сто двадцать миль в час, но в неприятности можно было вляпаться и на семидесяти.

– Мне остановиться? – спросила она, переживая за Би-Эм.

– Нельзя.

– Почему? – недоуменно спросила она.

– Думаешь, наши приятели тоже остановятся? Они просто пересядут в другой пикап и догонят нас через пару минут.