– Думаешь… – с трудом нарушая повисшую тишину, начинаю я, не сумев продолжить. Мы то отвлекаемся на бормотания Даниэль, то глазами обводим обширную кухню. – Думаешь, Джер все знает?

Агнес поднимает на меня взгляд. Ей не нужно отвечать ничего, чтобы я поняла, что у нее на уме. Действительно, наши мысли очень схожи: ее подозрения идентичны моим.

– И что теперь делать? – с паникой в голосе спрашиваю, обходя островок и присаживаясь на высокий барный стул.

Дани протягивает ко мне свои красивые ручонки.

– Мамочка, что случилось? – так мило, по-детски вопрошает она, хлопая длинными ресничками.

Однажды она покорит сердце не одного парня своим великолепным взглядом. Только пусть ее история любви сложится иначе – не так, как у меня.

– Ничего, милая, – произношу тихо, касаясь своими пальцами нежной кожи ее ладошек. Дочка отгрызает еще немного от моркови, но не спускает с меня глаз, как будто подозревает, что чувствую я себя не хорошо. И хоть ее подозрения оправданы, я не должна этого выдавать. Наклонившись над стойкой, я целую тыльную сторону ее руки. Мое самое прекрасное создание, самое нежное и любимое. Она не должна страдать из-за моих ошибок.

– А что, если еще не знает? – вставая со стула, я подхожу к сестре, которая стоит у дальней стены, скрестив руки.

Мы говорим шепотом, прибавив звук на телевизоре в стене. Диснеевский, только что начавшийся, мультик должен полностью завлечь мою принцессу.

– Почему тогда они подрались? – вытянув ладони, Агнес вскидывает слегка плечи.

Ее брови сходятся у переносицы, а немного безумный взгляд блуждает по моему лицу.

– Мы с Аароном помирились, – тихо рассказывает сестра – в ее интонации слышны нотки радости и некого страха. – Он спал всю ночь, как убитый, а утром уехал с Джереми в отель, которым управляет. – Она с удивлением спешит продолжить: – Он даже оставил записку, прежде чем уйти. Все это более чем странно, понимаешь? Если они подрались, у Рона должно быть плохое настроение. А так же зачем им вместе куда-то ехать, ведь они в ссоре?

– Или нет, – предполагаю я.

Но Агнес глядит на меня, как на умалишенную.

– А кулаками они ради забавы махали?! – Сестра хлопает несильно рукой по бедру и быстрым шагом направляется к кастрюле, чтобы закинуть к жарящемуся луку порезанную кубиками морковь и разрезанный на дольки перец.

Я становлюсь рядом с ней, поглядывая на Даниэль, но та, и правда, отправилась в мир приключений «Русалочки». Агнес, закончив с разделыванием мяса, мочит руки в воде, после вытирая насухо кухонным полотенцем. Она принимается выдирать нитки из рукавов своего темно-синего свитера, подаренного ее мужем на прошлый День Благодарения.

– Тебе нужно обо всем поговорить с Джером, – не в шутку настаивает моя близняшка, когда я останавливаю ее от мастер-класса по порче вязаной одежды.

Я перевожу взгляд к окну, чтобы не смотреть ей в глаза, потому что те сосредоточены на мне и очень серьезны. А я так не люблю, когда кто-то принимает решения за меня, даже если этот кто-то беспрекословно прав. Мы не вдаемся в перебранку, потому что, в отличие от Даниэль, перенесшейся в мультипликационную планету Диснея, отвлекаемся на внезапно распахнувшуюся дверь. В окне я не видела машины Джереми или Аарона, когда смотрела туда, чтобы отклониться от основательного взгляда сестры, но эти двое на пороге. И краем глаза я все же снова изучаю двор дома Галлахеров. Да, «Порш» зятя великолепно сочетается с разбросанными повсюду пожухлыми листьями.

– Привет, девчонки, – здороваются парни почти в унисон.

Аарон подходит к Агнес, становясь позади нее, и обнимает своими длинными руками. Отсюда мне слышно, как Рон признается моей сестре в любви. Джереми лишь испепеляет меня своими серо-голубыми, воистину, волчьими глазами. Что у него, что у Рона на лице красуются ссадины, под левым глазом каждого – здоровый синяк, но, как ни странно, свое обаяние Уолш нисколько не потерял. Он вгоняет меня в краску, глядя на меня так пристально. Я стараюсь не встречаться с ним взглядом; изучаю его теплый, на вид, свитер светло-коричневого цвета и темно-синие джинсы, в карманах которых он спрятал сильные ладони с модельными пальцами. Плечом прислонился к стене и скрестил ноги, не переставая вызывать во мне непрерывным взором волну бешенства. Я же, скрещивая руки, топчусь на месте, не в силах убраться отсюда. Внутреннее чутье подсказывает, что Джереми затеял какую-то игру, что он знает, кем ему приходится Даниэль. Я не знаю, какая у него цель, но чувствую, в этом замешан и Аарон. Слава Богу, эта бесполезная и утомительная игра в «гляделки» прерывается. Благодаря Даниэль – она заметила, наконец, что двое ее любимых мужчин вошли в дом. Сначала она окликает Аарона, а потом Джереми, и просится на руки именно к нему. Когда Рон пытается ее поднять со стульчика, Дани противится. Неужели, она ощущает связь с Джереми? Это настолько трогательно! И так меня мучает.

– Этой малышке нужен я, – уверенно и самодовольно заявляет Уолш, хватая Даниэль под мышками, поднимая выше и потом прижимая к сердцу.

Я выдыхаю, похоже, весь воздух из легких при виде того, как моя маленькая дочка с забавными «хвостиками» на голове прильнула всем телом к отцу. Она думает, что ее папа мертв. Почему раньше я никогда не задумывалась так глубоко, что означает для моего ребенка отец? Почему раньше я не думала с серьезностью о том, что не врут о таких вещах? Да о чем угодно, но не о таком, нет. А теперь, спустя годы, все переросло в обыкновенный человеческий инстинкт – тупой страх. Теперь раскрывать истину страшно. Что, я представляла себе, когда Даниэль только родилась, буду говорить ей в этом возрасте? В возрасте непрекращающихся вопросов и бесконечных разочарований. Будет ли способна она мне это простить? Когда-нибудь.

Джереми с Дани воркуют, так же, как и Аарон с Агнес. Я осталась за бортом. Осталась наблюдать за их идиллией. Но сейчас мне так паршиво, что даже без Дани я направляюсь к лестнице. Хочу побыть немного в гостевой комнате, поразмыслить. Я знаю, что оставляю дочь в надежных руках. Пока мне необходимо самой стать этими надежными руками и надежными разумом, в которых Даниэль нуждается.

***

Джереми

Ужин прошел тихо. Я, улыбаясь про себя, счастливо наблюдая за тем, как переглядываются Рон с Агнес. Они буквально с обожанием ели друг друга глазами. Вспоминая вчерашнюю ночь, я понимаю, что она произошла не зря. И драка, и выпивка пошли на пользу. Помимо моих душевных терзаний, мы обсуждали и то, что тревожит моего лучшего друга, моего брата. Он не должен был ссориться с Агнес. Нет, конечно, все ругаются, у всех бывают неприятности, но мы обязаны проходить через это. Я рад, что Аарон понял, как уязвима бывает любовь. Человек может угаснуть за одно мгновение, так же, как и чувства. Не стоит тратить на обиды так много времени. Я очень был рассержен на Агнес за то, что она называет меня своим другом, но утаивает самое святое. Я слепо ненавидел и ее, и ее мужа в первые часы после того, как Даниэль показала мне свое родимое пятно. Но потом злость ушла, осталась боль. Осталась жизнь, которая продолжала течь в моих венах, с каждым стуком сердца напоминая, как же она быстротечна. И я доволен тем, что смог донести это до Аарона.