есть лестница! – прокричала она, всё больше краснея от подступающего жара. Стоило ей лишь увидеть его, как всё вдруг стало неважным, и сердце забилось в такт пляшущим по стенам огонькам. Казалось, до этого оно устало томилось в тёмном углу, ожидая своего звёздного часа, и лишь сила воли осталась разгонять кровь к онемевшим ногам, что уже не держали.

– Какая к чёрту лестница, когда здесь ты?! – Деми глубоко дышал, пытаясь успокоиться, но от того лишь больше дыма загонял в лёгкие.

– Не двигайся, я быстро! – девушка бегло осмотрелась и заметила пару ступеней, скромно выглядывающих из тени. Метнувшись к ним, Софи уже через секунду волоком тащила увесистую железную конструкцию.

Остановленный доводами рассудка, юноша всё же дождался подругу, что по совести пыталась оградить его от новых увечий. Он не мог оторвать от неё взгляд, страшась того, что стоит ему отвлечься на миг, как она тут же исчезнет, и лишь бегущий по балкам огонь заставлял его волноваться.

Южная сторона пылала, заставляя церковь кряхтеть в предсмертной агонии под звонкий скрип древесины, что смеялась над несчастными смельчаками, бросающимися в огонь за детьми. Люди продолжали выть от боли, уподобляясь Безумным, но одно переменилось – лай больных больше не смел брать верх, ведь праведный клич одного безапелляционно объединил остальных смертных, толкая их на путь спасения. И на этот раз этим высшим голосом был не Бог, а некто иной, кто всего себя посвятил человечности. Отец Тома вновь решал судьбы, что положились на его крепкие плечи, так и не дождавшись слов того, кому они так упорно молились.

Живо приставив лестницу к нужному окну, Софи не успела поднять головы, как Деми тут же принялся ползти к ней, своими разодранными руками хватаясь за горячие ступени. Как бы он не старался, ему так и не удавалось ровно встать на ноги, от чего при каждом шаге он лишь из последних сил удерживался от падения. Но когда негнущиеся пальцы наконец его подвели, парень лишь чудом упал прямо в руки Софи, оставив в горячем воздухе след с пол этажа.

– Скорее, уходим. – Сказала она, позволив Деми на себя опереться. Только сейчас она заметила те синяки и ссадины, что скрывали его непослушные чёрные волосы. – Оливер здесь, нужно спешить. – Софи поймала себя на грязной мысли, с благодарностью принимая то, как те люди, что сделали это с ним, горят в собственном зле. Она в миг стала благодарна смерти, что избавила мир от лишнего яда.

Софи пришлось постараться, чтобы суметь нести на себе обессиленного парня, самой оставаясь на грани обморока. Стараясь держаться близ домов, что единственными хранили тени, она укрывалась под их окнами от криков и выстрелов, что покойным хором перебивали отчаянную симфонию Безумных, что подражали тому дьяволу, что засел в их головах. И этот бес не смел ожидать сопротивления, откинув те страхи человека, что были ему непонятны. Безумные совсем позабыли о том, что когда-то были людьми, но другим это было лишь на руку. Те прихожане, что не оставили попыток добиться ответа, наконец нашли его. Это их нутро подсказало им, что нужно делать. Так, защищая перепуганных визжащих детей, они бросали свои тела и души в бой, своим напором избавляясь от натиска сумасшедших, что взяли на себя право решать чужие судьбы. И лишь кучи обезображенных туловищ стояли у них на пути, пока не пали в бойне, давая человечеству спастись от пожара.

Но в кого они верили? Во Всевышнего, председателя Медчера или Джерри? Это стало неважным тогда, когда дух взял верх над страхом ответственности за свою жизнь. И именно это помогло им, отличило людей от Порочных, что похоронили себя следом за своим прошлым, ровняя себя с дикарями в своём единственном насущном порыве – жажде крови и смерти. Безумные не были виноваты в том, что случилось. Никто из живущих поныне не выбирал свою участь, но кто-то свыше взял на себя право решить всё за них. Он лишь с содроганием продолжал шептать о лучшем, пока земные тела заживо горели. Но также внезапно он молча решил не поскупиться на милосердие, дав возможность опухшим векам наконец закрыться, а пене у рта усохнуть, пока уставшая голова придаётся грязи. Каждый живущий подвластен смерти, и Бог не исключение.

Превознемогая себя, Софи бежала, стремилась вперёд, туда, где Оли тихо ждал её с дрожащим сердцем. Он нуждался в её присутствии сильней, чем в воздухе, и лишь завидев его одного на дороге, она ясно поняла это. И её руки в страхе затряслись тогда, когда отбившийся от толпы Безумный с жадными глазами бросился на мальчика, что в ужасе застыл средь дороги, пока Том со всех ног мчался к нему из черноты подъезда дома, что заполонили одержимые гибелью.

– Оли! – раздался его раскатистый крик, привлекая внимание больных. – Оли, Оли! – вторил он, несясь к нему на подкашивающихся в страхе ногах. Но лишь это и нужно было Безумным, что в кровавой пелене видели лишь двоих одиноких детей. Едва Том успел закинуть Оли на плечи, как несколько призраков бросилось к ним, протягивая голые руки в темноту дыма. Томас суетился как мог, кружил меж них словно в танце, но несбывшаяся ночь забирала своё, отнимая единственный шанс парня на спасение.

– Том, мы здесь! – окликнула друга Софи, медленно шагая к тому на встречу. Ноги её не держали, но она торопилась к нему как могла, пока надрывающееся сердце надеялось отдалить его последний миг. И это сработало. Оторвав взгляд от парня, тройка Безумных неслась к ней с обезображенной улыбкой.

И именно этот момент стал для неё роковой ошибкой. Деми, ещё не пришедший в сознание, грузом висел на её шее, даже в страшных кошмарах не подозревая о той участи, на которую она его обрекла. Словно стая голодных собак больные мчались отобрать их жизни, но не успели они с ними распрощаться, как в сумраке раздались выстрелы. Словно сама полуночная чернь решила спасти их, уберегая от гибели, и едва Софи заметила произошедшее, как трое больных полегли, лужами растекаясь по асфальту. Том облегчённо выдохнул, вместе с этим выпустив свой дух, что последним переставлял его ватные ноги. Кажется, он даже не удивился трём решающим пулям, и при виде его спокойствия судьба решила сыграть злую шутку. Удача в миг отвернулась от него, и, едва успев сделать шаг, перед собой он увидел очередную тушу, что умалишенно пялилась на него из бездны ночи.

Этого он не смог угадать, и, лишь уловчившись прикрыть собой Оли, Том