– Не ужас, а мясо, – сказал он. – Кстати, если ктоувидит змею, тут же говорите мне.

– Тоже есть? – поморщилась она в комическом ужасе.

– Ага, – сказал Мазур. – Жареная змея – сущийделикатес, на Западе есть ресторанчики, где с вас за нее дикие деньги сдерут. Ау меня вы бесплатно деликатеса налопаетесь. И не играйте вы так глазами, мадам,у меня жена ревнивая, а у вас муж суровый... Вообще, командир в данной ситуации– лицо, пола не имеющее.

– То-то у вас постелька не заправлена, товарищ старшинасреднего рода... – улыбнулась Вика.

Мазур стал крепко подозревать, что в подступавшем разводеЕгоршиных виновата была не только та сторона, что носила штаны и обвинялась вистеричности характера. Очень уж вертлявой стала брюнеточка, стоило ей чуточкуотойти от унижения и страхов...

Доктор поглядывал на Мазура зверем. Чертыхнувшись про себя,Мазур распорядился:

– Шагом марш!

С той старой дороги они свернули на юго-восток сразу же,едва покинув деревню, – Мазур искал глухомань. Карты этих старых дорогмогли где-то сохраниться, ребятки Прохора наверняка изучили места на совесть,прежде чем оборудовать «охотничьи угодья»...

Местность пошла более ровная, почти сплошь березняк. Разадва им приходилось пересекать голые места, которые лет тридцать назад моглибыть только полями – кое-где и сейчас росла измельчавшая пшеница. Попадавшиесясопки Мазур внимательно озирал в бинокль – и на макушке одной, самой высокой,узрел цилиндр на треножнике. Пропорции те же, что на скале над заброшеннойдеревней, определенно... Вот и гадай, что он, подлец, хозяевам сообщает.

Он старался забирать правее того места, где ночью виделсвечение на небе. Если это и впрямь «заимка», проходить возле нее ни в коемслучае не следует – кто знает, какие сюрпризы приготовлены?

К полудню белок у него было уже четыре штуки. Этим он ирешил пока что ограничиться, проигнорировав дважды попавшихся на путигадюк, – к подножному корму свою команду следует приучать постепенно иначинать не с самого для них экзотического...

Вика ему начинала нравиться – не столько в женском плане,хотя была недурна, сколько в качестве молодого бойца: шагала час за часом, нехныкая и не жалуясь, понемногу привыкая, в общем. А вот ейный супруг ненравился. Мазур давно и украдкой наблюдал за ним – и пришел к выводу, что Вика,отрекомендовав Ольге мужа как истерика, лишь следовала исторической правде.Неврастеник, точно. На первый взгляд он вел себя молодцом, без нытья ипричитаний выполнял все команды и соблюдал темп – но у Мазура, как у любогокомандира с его стажем плюс поправками на специфику службы, утвердилисьнехорошие предчувствия. Доктор молчал, но взгляд его становился все болеестрадальческим, а углы рта давно опустились вниз, как у печальнойдревнегреческой маски. Симптомчик знакомый: это понемногу копится раздражение инадрывная злость, чтобы потом выплеснуться наружу при первом удобном случае.Правда, и лекарство знакомое: нужно найти ситуацию, чтобы полегоньку спуститьпар, не допустив взрыва...

Мазур ускорил шаг, пристроился бок о бок с доктором испросил на ходу:

– Алексей, у вас дети есть?

– Нет, – бросил тот.

– А что так? Пора бы...

Кинув неприязненный взгляд на жену, доктор умышленно громкоответил:

– Да понимаете, кое-кому хотелось сначала для себя пожить,чтобы малыш гирей на ногах не висел...

– Да? – Вика обернулась, прищурилась. – А вы неприпомните, сударь, кому это пришлось аборт делать?

– Я тебя заставлял?

– Не заставлял. Просто путался с Ниночкой так самозабвенно,что уходить собрался. Не выдержала, дура, со злости, жалею теперь...

– Эй, что это там? – с натуральным удивлениемвоскликнул Мазур, тыча пальцем куда-то в чащобу, в наугад выбранную точку.

Все уставились туда. Он демонстративно вынул наган, сделалпару шагов в ту сторону, преувеличенно бдительно принялся озираться. За егоспиной прекратились разговорчики в строю, он прямо-таки чуял спинным мозгомиспуганные взгляды. И выругал себя: психолог, бля, ухитрился с маху наступитьна больное место... Но кто же знал?

– Показалось, – сказал он, вернувшись и прячанаган. – Вы по сторонам поглядывайте, однако...

Минут через сорок он увидел с пригорка, как по равнине,кое-где украшенной кучками берез, что есть мочи несется небольшое бело-желтоесоздание. Моментально узнал косулю – вот это уже было неплохое мясо, куда тамбелкам, но наган на такой дистанции бесполезен, и мясо, промчавшись длиннымипрыжками, исчезло меж сосен в отдаленной пади[10].

За падью вновь потянулась глухомань – сосны, кедры,лиственница, заросли высоких папоротников. То и дело Мазур, перешедший на сейраз в авангард, налетал на невидимую паутину и торопливо отирал лицо ладонями –мимолетные липкие прикосновения были противны. Два раза они попадали в «полосугнуса», трижды переходили мелкие, заросшие кустами ручьи – по одному из нихминут десять шлепали босиком, старательно сбивая собак со следа. Правда, Мазурне питал на счет этого трюка особых иллюзий, помнил о маленьком, косоглазенькомхозяине лаек – Дерсу Узала, мля, навязался на мою шею...

После полудня украдкой поглядывавший на часы доктор сталбросать на Мазура красноречивые взгляды, но тот размеренно шагал, как автомат,притворяясь, что ничего и не замечает. Подать голос Егоршин, слава богу, неосмеливался, один раз открыл было рот, но перехватил насмешливый взгляд жены иневольно ускорил шаг, гордо выпятив грудь, – Федосеев и Стэнли в одномлице. Запала, конечно, хватило ненадолго, уже минут через десять доктор вновьзаскучал еще и оттого, что путь лежал вверх, к вершине поросшего лесом хребтавысотой метров в шестьсот.

Увы, лес оказался густым, и Мазур на сей раз не смог окинутьсверху взором пройденный путь. Здешняя тайга выглядела гораздо более угрюмой,чем все, встречавшееся прежде. Вдобавок склон, по которому предстоялоспускаться, был не только крутой, но еще и заваленный буреломом, – судя повиду деревьев, голых, как кость, и сухих, как порох, их повалило ветромдавным-давно.

Спускаться пришлось замысловатыми зигзагами, Мазур кипелвнутренне, ощущая потерю времени, как физическую боль, но винить следовалотолько себя. То и дело озираясь, он тихо покрикивал:

– Под ноги смотрите! Осторожненько!

Затормозил со всего маху и повернулся как раз вовремя, чтобыподхватить Вику, чуть не впечатавшуюся в высоченный, по грудь Мазуру,поваленный ствол. Вика прижалась к нему так беспомощно и охотно, что Мазуркрякнул, оглянулся – нет, никто не видел, старательно кружат меж торчащимисучьями, – сказал зачем-то:

– Все нормально...

Вика смотрела ему в глаза открыто и преданно, как вернаясобака. Словно электрическими разрядами, от нее прямо-таки било желаниемнемедленно прильнуть к кому-то сильному, способному защитить от любых невзгод.«Бедная баба, – мельком подумал Мазур. – И красивая, что ниговори...»