Опустив лук, на ходу снимая тетиву, Мазур неторопливовернулся к спутникам. Безразличным тоном спросил:

– Кто, мать вашу?

– Ну, я, – сказала Ольга, глядя ему в глаза без особойтревоги. – Он такой красивый был...

Он закрыл глаза, шумно выдохнул сквозь зубы и постарался, неторопясь и не сбиваясь, досчитать до двадцати. Помогло немного. Подошелвплотную к жене, крепко взял за подбородок и сказал:

– В следующий раз за что-нибудь похожее получишь крепко икачественно. По морде.

– Слушай...

– Это было мясо, – сказал Мазур. – Понятно?Мясо. – Он все еще держал ее подбородок двумя пальцами, какклещами. – И чтобы никаких обид...

– А ты бы его свалил? – с вызовом уставилась Ольга.

Мазур стиснул ее подбородок еще покрепче, дождался, когдаойкнет, сказал:

– Я бы его свалил. Ну?

– Ну, извини...

– Без «ну».

– Извини, – сказала Ольга.

– То-то, – Мазур разжал пальцы, на миг стало ее жалко,но он твердо решил сантиментам не поддаваться. – И запомни накрепко:нету вокруг ничего красивого, есть только съедобное и несъедобное... Пошли.

Все же мог поклясться, что любимая женушка дуется, –много времени прошло, прежде чем стала с намеком ловить его взгляд.

– И не надейся, – сказал Мазур, поравнявшись сней. – Не буду пардону просить, виновата – значит, виновата.

– Звереть просто не хочется...

– А кому хочется? – пожал он плечами. – Охотиться,малыш, – это еще не значит звереть, ты себе это накрепко в головенкувколоти...

Он замолчал, стал шарить взглядом по небу, но не мог ничегорассмотреть – зеленые кроны смыкались над головой, словно сплошная крыша.Поднял руку, призывая остальных к тишине.

Нет, не показалось. Явственно раздавалось далекое жужжаниевертолета. Оно приблизилось справа, прошло вперед, вернулось, послышалосьслева, опять справа... Вертолет, полное впечатление, летал по сужающейсяспирали – на большой высоте, на значительном отдалении от места, где онистояли. В шуме безукоризненно работающего мотора было что-то странное, ноМазур, как ни ломал голову, так и не определил, что же это такое. Но этонепонятное о т л и ч и е было...

Минут десять они стояли и слушали, как далекий вертолетвыписывает круги. Потом шум мотора помаленьку смолк, удаляясь к северу.

– Засекли? – тихонько спросила Ольга.

– Не каркай... – бросил Мазур. – Пошли.

Еще несколько часов они шагали в быстром темпе, по местамотносительно ровным. Потом поплохело: впереди обнаружился крутой хребет ещеповыше вчерашнего, а бурелома было навалено столько, словно специально постаралсякакой-нибудь особо злокозненный леший, разобиженный на Мазура из-за белок.Мазур сделал заключение, что ураганы тут нередки: если вспомнить деревню,похоже, что и там крыши сорвало буйным ветром, могли еще лет двадцатьпростоять...

Лабиринт, мать его. Чересчур протяженный, чтобы метатьсявправо-влево в поисках обходных путей – проще уж немного помучиться. Ветровалбыл относительно недавний: хвоя на могучих ветвях лишь кое-где порыжела,большей частью оставшись зеленой. Люди петляли самыми невероятными зигзагами,шумно перелезая через стволы, у вершинок, где были потоньше, отводили упругиеветви, но все равно иные стегали по лицу. В волосах у всех застряли иглы,физиономии перемазаны смолой и паутиной. Костюмы кое у кого зазияли первымидырами. «Нужно поосторожнее, – подумал Мазур, – этак они быстро влохмотья превратятся, голышом придется идти...» И хрюкнул под нос, несмотря насерьезность ситуации: представил вереницу голых путников, в кроссовках, сножами на поясах, самого себя, с луком наперевес...

Обошли громадный, выше человеческого роста выворотень –корни поваленного высоченного кедра торчали осьминожьими щупальцами. Мазурприсел на корточки, заглянул в яму под корнями, держа нож наготове – ещевыскочит что-нибудь вроде росомахи, разбирайся с ней потом...

Нет, это не нора, просто яма.

– Это какой же ветер должен быть... – протянулаоказавшаяся рядом Вика.

– Соответствующий, – кивнул Мазур.

Противоположный склон был почти не затронут – спустилисьлегко, быстро. Часа полтора шагали по чащобе. Мысль, зародившаяся у Мазура ещена вершине, все это время не отпускала – обрастала деталями, подробностями, они не заметил, как сталп р о с ч и т ы в а т ь.А когда заметил, отрываться от этого занятия не стал. Продолжал себе.Напоследок взвесил шансы, спокойно, холодно, профессионально. И шансы в егопользу выходили таковы, что не стоило откладывать...

– Стоп, – сказал он громко, высмотрев подходящее, аглавное, приметное место в распадке.

Первым опустился в мох, вынул сигарету. Они еще стояли – неожидали привала, успели привыкнуть к стахановским темпам командира.

– Садитесь, орлы, – сказал Мазур. – Привал долгийбудет...

Достал презерватив, нюхнул протухавшую там чуть ли не суткисмесь и тут же отдернул нос – запашок был соответствующий, далеко до полной кондиции,но уже достаточно для надежного заражения раны... Проверил стрелы, древко лука,оба ножа. Сбросил безрукавку, вынул из кармана несколько обрезков рукава ибыстро связал из них надежный шнурок, прикрепил к нему за кольцо на рукояткенаган, повесил на шею, словно гротескный амулет. Пращу решительно отложил: сней не будет времени забавляться...

Ольга догадалась первой, глаза стали огромными:

– Ты что, хочешь...

– Ага, – сказал Мазур, скинул куртку, оставшись голымпо пояс – очень уж яркая, паскуда... – Вы тут отдыхайте, а я схожу назад,к бурелому, немного поговорю с нашими друзьями... Авось их после такого базарастанет поменьше.

Он достал нож и отрезал рукав Ольгиной красной куртки,пояснил:

– Понадобится...

Ольга стояла, уронив руки, смотрела на него огромными сухимиглазами. Мазур подошел, легонько коснулся губами ее щеки и сказал:

– Да пустяки. Привычка у меня такая – возвращаться, вседопрежь удивлялись: надо же, вечно этот Мазур возвращается, взял моду... Вобщем, вы тут сидите, держите ушки на макушке и старательно меня ждите. Займетэто, я так прикидываю, часа три...

– А если не вернетесь? – вскинулся доктор.

«Типун тебе на язык, сука», – подумал Мазур и сказалелико мог убедительнее:

– Я же сказал – вернусь непременно. А потому, друг моймилый, категорически вам не советую за время моего отсутствия фокусы выкидыватьи дурью маяться. Вы уж за ним присмотрите, девочки? Идет? А я вам кедровыхшишек принесу...

Он окинул доктора быстрым, оценивающим взглядом. Нет, ненравился ему эскулап – глазенки лихорадочно поблескивают, так и бегают, ручонкиместа себе не находят. Ладно, очень уж крупных неприятностей от него не будет,а с мелкими девки справятся...