и излечивать других людей. Многие из разработанных им методов лечения были обязаны её действию, и он использовал свои тинктуры только в особых случаях.

Парацельс признавал и практиковал ещё одну из незримых сил mumia – ту, которая ныне положительно воспринимается и применяется как телепатия. Тритемий знал о ней и умел передавать свои мысли другим людям на расстоянии, даже когда он не знал, где они находятся. Он мог доверить свой опыт Парацельсу, но вряд ли многим из своих учеников, потому что в то время такой дар мог бы оказаться дьявольским для всех, кроме посвящённых. Тритемий и его величайший ученик относили его к возможностям природы. Эту силу, действительно, практиковали колдуны и ведьмы, чтобы насылать беды, которые они или их наниматели желали своим врагам и жертвам, но эти люди практиковали её, веря в то, что им помогают злые духи; и только такие люди, как Тритемий и Парацельс, относились к ней как к элементу экипировки микрокосма. Гогенгейм решительно отвергал колдовство и чёрную магию, потому что верил в заложенную в них направленность на зло; в той же степени он был противником применения гипноза в злонамеренных целях.

Д-р Франц Гартман пишет:

«Физическая способность как часть души и магическая способность духа остаются всё ещё слабо развитыми и малоизученными у огромного большинства человечества. Они зачастую используются бессознательно, так что даже самый могущественный колдун и сам не знает, какими средствами реализуется его ремесло. Силы, призываемые к действию, есть воля и мыслеобраз. Известный закон природы гласит, что подобное объединяется с подобным; и если некая злонамеренная воля начинает действовать, она притягивает к себе аналогичные злонамеренные посылы из тонкого мира, которые содействуют колдуну в его нечестивом деле».

В своём трактате об «Оккультной Философии» Парацельс пишет о телепатии и гипнозе как о вещах, способных причинить много зла, и настаивает на боговдохновенных и праведных воле и мыслеобразе у всех, кто их ипользует. «Вся подлинная сила исходит от Бога; каким бы праведным человек ни был, он ничего не совершает, благодаря своим собственным силам, потому что вся духовная сила приходит от Бога». Заклинания и освящения он осуждает, «потому что наша сила опирается на нашу веру в Бога, а не на церемонии и заклинания; а освящение таинств, особенно крещения, супружества и тела и крови Христа на алтаре не должно проводиться с таким высоким пиететом до того дня, пока мы все не сделаемся совершенно святыми и облечёнными неземным телом».

Такую веру в Бога он провозглашал как безупречную защиту от вторжения сил зла. И всё же он до какой-то степени уважительно относился к талисманам, особенно к двум сочленённым треугольникам и к пятиугольнику с вписанным в каждый угол слогом священного имени Бога. Его вера в целительные амулеты, составленные из металлов и драгоценных камней, основывалась на их магнетическом и электрическом влиянии.

Оккультизм Парацельса был, главным образом, оккультизмом неоплатонизма и Каббалы, какими были также доктрины Корнелиуса Агриппы, а позже Ван Бельмонта[218] и Якоба Бёме[219], которые были его последователями. Эннемозер повествует, что

«Каббала заключалась в священной идее Бога: сотворение первичного духовного мира и первое духовное падение; происхождение тьмы и хаоса; сотворение мира в шесть этапов; сотворение человека во плоти и его грехопадение; возрождение первоначальной гармонии и окончательный приход всех творений к Богу».

В Школах Пророков, которые Самуил[220] восстановил, но не основал, ученики обучались высшим тайнам, и, когда их находили достойными, их посвящали в тайны магии, которые включали в себя предчувствия, способность прогнозировать, способность понимать и воздействовать на все силы и творения природы, а также управлять определёнными духами. В Каббале также представлена порочная сторона магии, но как явление, противное Богу. Одна из её важнейших догм гласит: «Везде внешнее есть результат работы внутреннего, везде внешнее реагирует на внутреннее».

Вероятно, Халдея[221] была тем источником, из которого потомки Авраамовы[222] почерпнули эти догмы, и, возможно, в Халдее они ко времени рождения Авраама в [городе] Уру были тем древним народом Израиля, которому народы уже далёкого древнего мира доверили достояние, ставшее наследием всех семитских народов – ассирийцев, арабов, а также евреев. Они пришли к признанию Ангельских чинов; небесных покровителей и сил небесных, относящихся к мистической сфере; восьми Небес: младших стихийных сил, духов огня, воздуха, земли и воды, не всегда добродетельных и требующих контроля. Даже такой праведник, как монах-доминиканец врач Фома Аквинский[223], признал Каббалу задолго до времён Гогенгейма. Фактически, многое из её доктрин вошло в богословие других народов, как западных, так и восточных: что-то спонтанно, что-то посредством контактов и завоеваний.

Практически, магия есть «традиционная наука о тайнах природы», завещанная Волхвами, которые были священниками и богословами восточных цивилизаций:

Знаний священных о мире безбрежном

Несметные россыпи всюду видны.

Глава XII

Учитель, мистик, христианин

Сей человек ещё не человек,

Пока лишь редкая звезда

Невежества рассеивает тьму,

Пока лишь редкий дерзновенный ум,

Взметнувшись ввысь, парит, свободный,

Обозревая с высоты

Своих собратьев сонм покорный.

Когда ж иссякнет зла атака,

И тьма отступит безоглядно,

И, к вящему отчаянию мрака,

Все люди равно мыслями и действом

Себя подвигнут к совершенству,

Тогда лишь – и ни мигом раньше —

Торжественно глаголю я,

Воистину, придёт для человека

Его заглавная младенчества пора.

Парацельс не был ни фокусником, ни банальным трюкачом, который скрывается за маской, приличествующей ритуалу, не выдавал себя за сверхчеловека. Он оставлял такого рода занятия натурам более низкого плана своих и былых времён. Чтобы представить его себе таким, каким он был, нам придётся освободить память о нём от многих легенд. После его смерти было принято считать, что он изготовлял золото оккультным способом, владел философским камнем, властвовал над стихийными и тёмными духами, знал способы алхимических превращений и обладал даром астрологических предсказаний. Не одну сотню лет после смерти Парацельса его считали создателем доктрины розенкрейцеров; одна из первых попыток такой приписки прослеживается в иллюстрации, упоминавшейся в предыдущей главе среди тридцати двух символических гравюр на дереве в хузеровском издании «Предсказаний», которая была воспроизведена в листовке 1606 года и которая изображает его книги с начертанной буквой R или со словом Rosa.

Эти легенды легко опровергнуть одну за другой. Как это ни странно, знак розенкрейцеров был развитием символа Лютера – расцветшей