это он. То есть, ты выглядишь, как Сергей. Но говоришь, ходишь и ведёшь себя как… как…

– Да, я – Алекс, – не стал отпираться я. – И сразу бы тебе сказал, не…

Я с силой сжал челюсти. Нет, не выскажу ревности. Мне всё равно, кого она там обнимает.

– Если бы не убил меня, – понимающе кивнула овада.

Зубы мои заскрипели. Я решительно смотрел девочке в глаза, пытаясь разглядеть укор, злобу или ненависть. Но видел лишь страх. А ещё – смирение. Это было что-то новенькое, дикая девчонка никогда не отличалась покорностью. Но не скажу, что мне это не понравилось. И даже польстило. Шайри всегда хорошо относилась ко мне, но считала себя более знающей, более сильной. Не физически, конечно. Она показывала чудеса, я удивлялся. Но в определённый момент я понял, что моё могущество растёт, оно свободно в пространстве. Овада же как привязанный щенок. И с каждым днём лесные фокусы становились всё скучнее, я хотел большего. Но девочка, казалось, не понимала перемен во мне. И увидела меня настоящего лишь в день своей смерти. А теперь боится. Губы мои растянулись в улыбке, голос зазвучал резко:

– И не стану извиняться!

Страха в её глазах стало меньше. Я прикусил язык, и обвинение в быстром утешении в объятиях другого тоже осталось невысказанным. Это ниже моего достоинства. Пусть думает, что мне всё равно. Мне и так всё равно.

– Значит, это теперь твоя сила, да? – отвернувшись, спросила девочка. – Та, что ты украл из Источника… Я не сразу поняла, поскольку Серёжа… то есть его тело…

Она плюхнулась на скамейку и уткнулась носом в ладошки. Через минуту раздался её глухой, булькающий от слёз, голосок:

– Почему ты выглядишь, как он? Я не понимаю! Это же невозможно!

Ну что я мог ответить? И сам считаю, что такое невозможно. Но с фактами особо не поспоришь. Это не мои руки, не мои ноги, но я же – Алекс! Думаю, что Алекс… ведь думаю, как Алекс? Обхватил руками голову: как это вынести? Эти линии живы связали нас во времени, в пространстве да плюс поменяли местами. И почему это коснулось именно меня?! Почему, допустим, Шайри не оказалась в теле Мерцаны? Так было бы проще. Мне.

Овада отняла ладошки от личика, губки её сжались в тоненькую линию, глаза горели чёрным огнём. Я вздрогнул от неожиданности. В памяти встал образ Жанны в больнице.

– Шайри, – сипло позвал я.

Девочка не отозвалась, в облике её что-то неуловимо поменялось. Губ коснулась хищная ухмылка. В тонких пальцах я заметил тот самый мундштук, который медленно растягивался в изящный кинжал.

Миг, и она бросилась на меня. От неожиданности я отшатнулся, машинально схватив нетбук. Лезвие с лёгкостью прошило экран, но тут же увязло во множестве бумаг. Когда компьютер снова стал старой толстой книгой, я не заметил. Но физически почувствовал удовольствие «консервов» от этого превращения. Он словно показал мне, что от техники мало толку, а книга вечна.

Шайри страшно закричала, отдёрнув руки. Кинжал сердито шипел, застряв в фолианте, как будто случилась химическая реакция между двумя разными живами. Девочка замолчала, дуя на ладошки, словно обжегшись.

– Ах, ты тварь! – разозлился я.

– Прости, Серёженька! – взвизгнула Шайри и тут же поправилась: – То есть, Лёша… Ах, не знаю, что со мной, простите меня оба! Я думала, что вернулась, но я опять что-то натворила. Как тогда, когда была проклятой полумёртвой овадой. Я убивала, жгла, взрывала каждый раз, как теряла слабый контроль над собой. Я всё ещё проклята!

Я задумчиво смотрел на кинжал, не в силах заставить себя взять его в руки. Злость уже испарилась. Да и не на девчонку я разозлился, а на злобные «консервы», решившие меня прикончить.

– Не думаю, что это ты, – примирительно ответил я. – Скорее всего, эта штука воспользовалась тобой. Что тоже невероятно. Во всяком случае, я о таком не слышал.

– Не я? – затаив дыхание, пискнула Шайри. Личико её стало задумчивым. Через минуту она кивнула: – Скорее всего, ты прав. Когда я злилась, будучи проклятой, какая-то часть наблюдала за происходящим, но сделать ничего не могла. Проклятие управляло мной, злоба пожирала изнутри. Но в этот раз я не видела, что делаю. Только сидела на скамье, и вот перед глазами кинжал в книге!

– Интересно, – я отмахнулся от несвоевременного любопытства про убийства, совершённые овадой в состоянии проклятия. – Значит, эта лиса не подчиняется ни тебе, ни мне, а делает, что хочет… уж не знаю, кто. Но жива не действует самостоятельно. Значит, её направили.

– А что это вообще за штука? – несмело спросила Шайри. – Ну, то, чем был кинжал?

– Мундштук, – машинально ответил я, разглядывая повреждённую книгу. Интересно, она живая ещё, или столкновение убило живу? Но понять это можно, лишь вынув кинжал, а делать этого мне не хотелось, хотя шипение прекратилось. – Мундштук одной странной леди, которая пыталась опоить меня, ну, Алекса, когда я ещё не понимал, кто я. Не помнил.

Я перевёл глаза на озадаченную Шайри:

– Да… Расстались мы не очень хорошо. Так что, она вполне могла настроить «консервы» против меня. Только, боюсь, времени у неё на это не было. Да и раньше мундштук никак не проявлял своей силы. Но я видел, что связь с хозяйкой у него ещё осталась. Это необычная леди, у неё необычная магия, вполне возможно, она может колдовать на расстоянии. Поскольку находится аж в Вильнюсе.

– Где? – открыла рот Шайри.

Я отмахнулся:

– Далеко. Очень, – всё забываю, что девчонка тренировалась в лесу на травках и зверях, вместо того, чтобы учиться в нормальной школе.

– Чтобы колдовать, нужно смотреть, – серьёзно заметила овада.

– Верю на слово, – усмехнулся я.

Карл мог управлять усадьбой, не приезжая туда месяцами. Существуют определённые программы, как с техникой. Позаморачиваешься подольше, зато полгода не вспоминаешь об уборке. Но дольше это не работает, да и любой скачок силы напрочь выводит из строя все программы. А тут – передвижение в прошлое…

Плечи мои распрямились. А что, если в этом причина? Что, если «консервы» ведьмы были запрограммированы на убийство кого-то в том времени, в котором я сейчас оказался? Машинально почесал нос. В ноздри ударил неприятный запах. Это я так пахну? Потянул носом и поморщился от смрада. Голова неожиданно закружилась, я плюхнулся на скамью. Книга с вонзённым в неё кинжалом упала на землю.

– Боже, я сейчас сдохну без горячей ванны, – простонал я. – Когда он мылся в последний раз, этот Серёженька? Воняет, как… А! – махнул рукой. – Ну что за наказание! Да, надоело думать, надоело выкручиваться,