Она что-то искала, растерянно оглядываясь по сторонам. Онтоже вскочил, привлек ее к себе.

— Успокойся, успокойся, — говорил он, сжимая ее в объятиях.Она вся дрожала. — Ты должна меня понять. Я приехал сюда по важному делу. Тысама видела, что мог произойти взрыв, если бы мы вовремя не вмешались. То жесамое может случиться в Москве. Мне обязательно нужно вернуться туда. Сегодняже!

— Нет, — упрямо повторяла она сквозь слезы, — нет.

Он покрывал ее нежными поцелуями, пытаясь успокоить. Но онавырывалась и плакала.

— Не надо. Не хочу. Не хочу.

— Значит, тебе понравился сегодняшний взрыв, значит, тыхочешь, чтобы гибли дети и старики? Чтобы умирали люди? — Он знал, что толькотак сможет ее образумить.

— Но почему ты? Ты ведь спас уже столько людей.

— Я спасал одного конкретного человека, — признался Дронго,— меня попросили об этом. Я не могу отвечать за все человечество.

— А ребенок? Девочка, которую ты спас?

— Это получилось само собой. Думаю, это я обязан ей своейжизнью. Если бы не эта малышка, я не нашел бы в себе сил убежать от меставзрыва, потому что был в полном изнеможении.

— Не говори так, — испуганно попросила она, — не нужно.

Он взял ее руку и церемонно поцеловал, словно где-нибудь набалу. Это заставило ее улыбнуться.

— Извини, — бросил он, — я ведь не обещал задержаться здесьеще на несколько дней. Да ты и не спрашивала об этом.

— Не спрашивала… — эхом отозвалась Джил.

— В Москве я должен предотвратить покушение на одногочеловека, которого мне поручено охранять.

— Охранять… — повторила она.

— Мой рейс в половине второго ночи, — продолжал Дронго. —Пойми меня и не усугубляй мое чувство вины. Мне и без того тошно.

— Сколько у нас осталось времени? — спросила она.

— Часа три, а то и меньше, — резко ответил он. — Если,конечно, нас не побеспокоят.

— Можно мне полететь с тобой в Москву? — вдруг спросила она.

Он тяжело вздохнул. Конечно, Джил ему нравилась, но не дотакой степени, чтобы отказаться от своей комфортной свободной жизни. Это покане входило в его планы.

— У тебя есть виза? — спросил он, втайне надеясь, что визы унее нет.

Она покачала головой с таким несчастным видом, что сердце уДронго болезненно сжалось.

— Ничего, — сказал он, снова лицемеря, — ее можно получить вроссийском посольстве.

Видимо, она почувствовала в его голосе фальшивые нотки,потому что глаза ее гневно блеснули.

— Не нужно считать меня дурочкой, — с вызовом сказала она, —я все понимаю. Отпусти меня, и я уйду.

Он разжал объятия. Она пошла было к своей одежде, но потомснова повернулась к нему.

— Я тебе совсем не нравлюсь?

В таких случаях нужно что-то говорить. Он смотрел ей вглаза, чувствуя, что не смеет обидеть эту прелестную девушку. Оказатьсямерзавцем, оскорбить ее невниманием в такой знаменательный для нее день.

— Нравишься, — сказал он и не покривил душой. — Оченьнравишься.

— Может, останешься еще хоть на день?

— Нет, — твердо произнес он, — я должен улететь сегодня.

— Тогда я провожу тебя в аэропорт.

— Нельзя, пойми, это невозможно!

— Ты любишь женщину, которая была с тобой? — вдруг спросилаДжил. — Я видела, как она на тебя смотрит.

— Нет, не люблю. Она уже улетела.

— Мне холодно, — сказала Джил.

Он поднял ее и понес на постель.

— Ты не забудешь меня? — спросила Джил.

Господи! Какие у нее были в этот момент глаза! Он склонилсянад нею и неожиданно для самого себя произнес:

— Я буду тебя ждать. Получишь визу и прилетишь ко мне.

— Да, — сказала она, не в силах отвести от него взгляд. —Так я и сделаю.

Две машины подкатили к дому, когда стрелки часов показывалидевять. Группа захвата из восьми человек была в полной боевой готовности. Ониоцепили дом, когда подъехала третья машина с Демидовым и Корниенко.

Квартира жены Деружинского находилась на третьем этаже, исотрудники ФСБ намеревались попасть туда через соседний балкон. Двоесотрудников отправились в подъезд рядом. Еще шестеро поднялись наверх,приготовившись к штурму квартиры в случае сопротивления. Сотрудник в штатскомпозвонил в дверь и прислушался. Через некоторое время раздались шаги и кто-топосмотрел в «глазок». Но члены группы захвата отошли в сторону, и их не быловидно.

— Кто там? — спросил женский голос.

— Извините, — ответил сотрудник в штатском, — мне нужнаАлевтина Деружинская. У меня к ней дело.

— Какое еще дело? — грубо спросила женщина. — Приходитеутром.

Сотрудники ФСБ уже перелезали на ее балкон, помогая другдругу.

— Я из фирмы. Петр Нестерович просил передать вам вот это. —Он показал пакет.

Довольно быстро выяснилось, что бывшая супруга МартынаДеружинского работает в небольшой косметической фирме агентом пораспространению и что продукцию ей привозят нарочные от руководителя фирмыПетра Нестеровича. За дверью воцарилось молчание. Сотрудник прислушался.Женщина шепотом с кем-то спорила, что-то доказывала. Потом сказала:

— Хорошо, оставьте пакет у двери, я его потом заберу. Вы ужизвините, я прямо из душа и поэтому в неглиже.

— Конечно, — сказал сотрудник. Он положил пакет у дверей истал спускаться по лестнице.

Двое сотрудников на балконе готовы были поддержать основнуюгруппу в случае неудачи. Тяжелую металлическую дверь выломать было трудно,приходилось ждать, когда хозяйка выйдет за пакетом.

За дверью выжидали, очевидно, наблюдая за лестничной клеткойв «глазок». Когда прошло несколько минут, послышался звук открываемого замка.Руководитель группы захвата подал знак подчиненным, чтобы приготовились.

И как только дверь открылась и женская рука потянулась кпакету, руководитель группы дал сигнал о начале штурма. Три сотрудника ринулиськ двери и, сбив с ног женщину, ворвались в квартиру. Еще двое на балконеприготовились поддержать штурм огнем. Три офицера ринулись в комнату, оставивна полу женщину. Ей было лет тридцать, не больше. Она не кричала, не плакала.Никто и представить себе не мог, какая здесь разыграется трагедия.