рассмеялась и с недоверием покосилась на Кирилла, но он ответил ей совершенно серьёзно:

— Ты красивая. Даже лучше — ты необычная. Как шоколад с перцем или облепиховый чай с имбирём.

— Ещё скажи, как луковое варенье или китайское столетнее яйцо[2].

Кирилл улыбнулся, чуть повеселел, но, вспомнив о своей Принцессе, опять поник.

— Пойдём завтра на дискотеку. Хочу пригласить Наташу на медленный танец и поговорить.

Встав со ступеньки, Малика подхватила свои валентинки и ответила, только когда повернула ключ.

— Если только доползу. Сегодня на тренировке планировала сделать упор на ноги.

Вечером, ковыляя домой в компании Василисы Максимовны, Малика поняла, что всё-таки перестаралась: скованные молочной кислотой ноги едва передвигались, сгибались рывками и подкашивались, заставляя оседать внезапно, будто от подножки. Танцевать на дискотеке она не планировала, а для поддержки Кирилла можно и у стенки постоять.

Василисе Максимовне Малика показалась необычно задумчивой, она предположила, что виной тому День всех влюблённых и тайная симпатия к какому-то мальчику. Кирилл неохотно делился с ней своими переживаниями о Наташе, но она видела кропотливый процесс создания валентинки, и подавленное настроение сына после школы сильно её огорчило. Малике он явно рассказывал больше, и она решила выяснить, насколько всё серьёзно и безнадёжно у сына на любовном фронте.

— Ты не знаешь, что лучше посоветовать Кириллу для подарка Наташе на Восьмое марта?

Малика резко остановилась, неосознанно сжала кулаки и прошипела, едва сдерживаясь от гнева:

— Пусть лестницу подарит. Чтобы эта зазнавшаяся ледяная королева спустилась с пьедестала. Не ледяная, слепая она! Как можно не разглядеть чувств Кирилла, не увидеть, насколько замечательный человек одарил её тощую задницу любовью. Дура, вот она кто. Бесит меня ещё больше, чем Танечка-выдра.

Первый порыв отчитать Малику за грубые слова Василиса Максимовна подавила с трудом, но потом порадовалась собственной сдержанности. Обиду за её сына Малика переживала остро, глубоко, как свою собственную.

Они прошли ещё немного в молчании. Женщина заметила, что кулаки Малики разжались, и снова обратилась к ней с вопросом:

— Какой роман тебе больше всего понравился?

Малика ухмыльнулась уголком губ и скосила взгляд.

— А Эдька думает, что вы его не застукали. Тухлый конспиратор. Откуда вы знаете, что он их мне таскал?

— Сам-то он их давно прочёл. Кому же ещё?

Малика на секунду задумалась.

— Мне больше всего понравилась история о студентке, влюбившейся в преподавателя. Трогательно и страстно.

Василиса Максимовна мечтательно улыбнулась, сразу же помолодев лет на пять.

Малика даже приостановилась.

— Кирилл очень похож на вас. У него ваша улыбка, и от вас он унаследовал дурацкую способность превращать меня в трепло.

Василиса Максимовна печально улыбнулась.

— Неправда. Он копия своего сбежавшего отца.

— Разве отец Кирилла не погиб в аварии? — заинтересовалась Малика.

— Оговорилась. Никак не могу свыкнуться с мыслью, что его больше нет.

Они одновременно остановились у подъезда и подняли лица к окнам своих квартир. Малика тяжело вздохнула. Её никто не ждал. Зато квартира на два дня осталась в её полном распоряжении: Профессор напросился к давнему другу и коллеге по институту в гости, намереваясь расширить сферу гадального бизнеса.

Уже на лестничной площадке Малика окликнула Василису Максимовну.

— А Шурик всё-таки на вас запал. Даже такую, с вялыми трицепсами.

Женщина усмехнулась, но ответить не успела, Малика уже скрылась за дверью. Продолжая улыбаться, Василиса Максимовна прошла в коридор.

— Кир, ты дома? Ужинал?

Из-за закрытой двери раздался поспешный ответ.

— Да, мам. Спасибо.

Она опустилась на стул, вытянув уставшие после тренировки ноги. Сейчас она даже порадовалась, что он не вышел её встречать. Хотелось побыть наедине со своими мыслями. Кажется, она начала понимать, чем колючая соседка завоевала её сына: удивительной прямолинейностью и юмором, уверенностью в себе. Она ведь и её покорила, правда, в первую очередь искренней преданностью Кириллу. Малика обладала чертой характера, которую большинство старших не могли принять: она не уважала их исключительно за возраст, её уважение нужно было заслужить.

К субботней дискотеке Малика не готовилась, натянула джинсы и спортивную кофту, Кирилл и то на сборы потратил в два раза больше времени. Всю дорогу он взволнованно поглядывал на часы, вскидывал чёлку и тягостно вздыхал. Как оказалось, переживал не зря. Едва они протиснулись в душный переполненный зал, как наткнулись на танцующую парочку. Наташа топталась на месте в объятиях старшеклассника, носящего титул самого популярного парня в школе. Кирилл замер, сражённый очередной стрелой безответной любви. Даже в полумраке Малика увидела, как блеснули его глаза и стиснулись челюсти. Она поймала кисть Кирилла, переплела его напряжённые пальцы со своими и вывела из зала.

Кирилл послушно последовал за ней. На улицу они не пошли, остановились у подоконника. Малика развернула его спиной к коридору. Слишком уязвимым он сейчас выглядел, чтобы показывать его лицо окружающим.

Она ничего не говорила, просто держала за руку. Мимо в обнимку с Виталиком продефилировала Танечка. Остановились недалеко, посчитав сумрак коридора достаточным прикрытием, принялись целоваться. Ладони Виталика беззастенчиво исследовали выпуклости Танечки, мягко оглаживая зад. Целовались они в расчёте на зрителей, показательно медленно и страстно. Малика уже хотела пошутить, что почти так же выглядел кобель Карины Карловны, когда заглатывал раздавленную мышь, но перехватила взгляд Кирилла. Кажется, на месте милующейся парочки он представил Наташу и её партнёра по танцу. Лицо исказилось от гнева и тоски, глаза недобро сощурились. Малика дёрнула его за рукав.

— Пойдём домой.

Кирилл не сопротивляясь, побрёл, бросив печальный взгляд в сторону гудящего зала.

До дома друзья добрались быстрым шагом, подгоняемые кусачим морозом и пронырливым ветром. На лестничной площадке Малика не позволила Кириллу повернуть к своей двери, потянула за рукав.

— Пойдём ко мне. Профессора нет дома. Будем лечить твою печаль.

Кирилл скользнул взглядом по двери своей квартиры, но, не колеблясь, последовал за Маликой.

Она скинула кроссовки и пошла в зал. Пока Кирилл рассматривал несовременную, потрёпанную временем обстановку, Малика вскрыла замок на шкафу со стеклянными дверцами и в задумчивости замерла, рассматривая коллекцию отца.

— Выбирай.

Кирилл, не раздумывая, ткнул пальцем в необычную двуцветную бутылку.

— Эту.

— Губа не дура, — Малика взяла бутылку и покрутила её в руках, рассматривая блики на выпуклых боках. — «Шэриданс». Профессор привёз из Ирландии, подарили за какие-то там неведомые мне заслуги.

Малика молча направилась в свою комнату, ожидая, что Кирилл последует за ней без приглашения. Поставив ликёр на письменный стол, сходила на кухню за кружками.

— Сейчас мы утопим твою печаль-тоску.

Кирилл присел на