— Мы будем напиваться ликёром?

Малика достала раскладной нож и примерилась к горлышку.

— Эдька — дурак. Кто ж ликёром напивается. Будем дегустировать.

Пока Малика возилась с крышкой, Кирилл с интересом рассматривал её комнату. Размером точно такая же, как и у него, но мебели меньше и стены голые. Кровать застелена выцветшим покрывалом, скрипучие половицы частично скрывал стёртый ковер, в углу примостился небольшой шкаф. Его ручки некрепко связывал носок, видимо, другим способом дверцы не закрывались. Письменный стол стоял так же, как и в его комнате, у окна, и если хорошо изогнуться на подоконнике, можно увидеть часть его комнаты.

Малика расправилась с крышкой и разлила спиртное.

— Пей. — Она протянула наполненную до краев чашку.

Кирилл принюхался к ароматному напитку и сделал первый глоток.

— Вкусно.

Малика осушила почти половину своей порции и облизала губы.

— И правда вкусно.

С ликёром они расправились быстро, словно пили не спиртное, а воду. Опьянение подкралось незаметно, поколдовало над зрением и только потом шарахнуло по голове со всей силы. Кирилл попытался встать, зашатался и опёрся рукой о стол.

— Мама всегда этого опасалась.

— Чего?

— Что ты научишь меня плохому, — он медленно выровнялся. — Ты напоила меня, Танечка, то есть, я хотел сказать, Кирюха.

Малика возмущённо треснула кулаком по стене.

— Нашёл с кем меня перепутать. Фу.

Кирилл интенсивно замотал головой.

— Оговорился. Перед глазами почему-то Танечка, стонущая под руками Виталика, вот и обозвал тебя её именем.

Закинув голову, Малика вытрясла последние капли ликёра себе в рот и звонко поставила бутылку на стол.

— А ты кого-нибудь так трогал?

— Как?

— Ну так. Как Виталик Танечку.

Кирилл откинул лохматую чёлку и нашёл взглядом Малику.

— Нет, — признался он без капли смущения.

— Хочешь? — Малика оттолкнулась от стола и встала напротив Кирилла.

Он не ответил, опустил взгляд на туго натянутую футболку на груди Малики и шумно выдохнул. Какое-то время они стояли молча, слушая дыхание друг друга. Малика уже собиралась отойти, когда ладонь Кирилла накрыла её грудь. Прямо под его пальцами что-то кольнуло, отдаваясь импульсом по всему телу.

Кирилл чуть сдвинул руку и слегка сжал пальцы.

— Похоже на мягкую упаковку с молоком или кефиром, только не холодная. Или хорошо вымешенное дрожжевое тесто. Мягкая такая, тёплая.

Малика ухмыльнулась и опустила взгляд на его широкую ладонь.

— Щекотно. Когда двигаешь пальцами, отдаётся почему-то в спине.

— Можно вторую?

— Она точно такая же.

Но Кирилл не ждал разрешения, приложил другую руку и задумался, впитывая ощущения от нового опыта.

— Не такая. Вроде меньше.

Малика ощутила лёгкий укол теперь уже во второй груди и повторный прострел в низу спины, расходящийся теплом по всему телу. Стряхнув с себя ладони Кирилла, приблизилась вплотную и опустила руки на его ягодицы.

— Вообще не мягкие, как ты мебель не царапаешь каменной задницей.

Кирилл замер, разведя руки в стороны, борясь с желанием вновь потянуться к мягкой груди. Сглотнул и сам отступил на шаг назад, высвобождаясь из объятий Малики.

— Это странные ощущения, но приятные.

Малика встряхнулась. Взяв пустую бутылку, нетвёрдым шагом направилась на кухню и уже оттуда крикнула:

— Сейчас забодяжим копию ликёра, а то жамканье через одежду — это будет всё, что мы успеем в этой жизни, если Профессор обнаружит пропажу.

На подбор цвета, напоминающего выпитый алкоголь, ушло больше часа. Пока замешивали кофе, успели протрезветь. На стадии разработки второй сливочной половины, одновременно смущённо опустили взгляды, вспомнив, где сегодня вечером побывали их руки.

Кофейная часть получилась идеальной, насыщенно-коричневой, а вот сгущёнка не хотела превращаться в ликёр, чтобы добиться нужного оттенка, пришлось добавить белую гуашь. Малика вернула на место потревоженную крышку, смазав её клеем, и, водрузив бутылку на прежнее место, закрыла дверцы шкафа.

— Безупречно, — похвалила свои труды Малика, — но в следующий раз лучше выбирай что-нибудь попроще, что легче подделать.

— Я с тобой пить больше не буду, — покачал головой Кирилл, — это небезопасно.

Он направился в коридор и уже открыл дверь, когда Малика вышла следом и, прислонившись к проёму, уверенно пообещала:

— Наташа будет твоей. Я что-нибудь придумаю. Друг я тебе или кто?

[1] Рубенс — живописец, один из основоположников искусства барокко. Представления о женской красоте вполне соответствовали духу самой эпохи: пышные формы воспринимались как свидетельство физического здоровья и внутреннего величия.

[2] Столетнее яйцо — популярная закуска китайской кухни, представляет собой яйцо, выдержанное несколько месяцев в специальной смеси без доступа воздуха.

10 глава. Не брат

Малика только собралась отхватить большой кусок от шоколадки, как её окликнул знакомый голос.

— Малика Рейтерн, зайдите, пожалуйста, в мой кабинет, я подготовил материалы для курсовой. Флешка у вас с собой?

Опустив плитку, она оглянулась и нашла взглядом Витольда Ефимовича. Он стоял в нескольких шагах, серьёзный и немного напряжённый, руки держал в карманах строгих серых брюк.

Сделав вид, что перекус с подругами на подоконнике предпочтительнее консультации с преподавателем, Малика неохотно поплелась вслед за Витольдом. Пока шла сзади, успела рассмотреть отутюженную рубашку без единой складочки и брюки со стрелками, зауженные и современные. Мужчина умел одеваться и подчеркивать достоинства своей фигуры.

Первым в кабинет зашёл Витольд, Малика скользнула следом, не забыв оглядеть коридор на случай спешащих сюда же студентов. Едва переступила порог, как он потянул её за руку и сам захлопнул дверь. Прижав Малику к стене, он замер в нескольких сантиметрах от её лица, ожидая увидеть расширенные зрачки и сбившееся дыхание. Убедившись в нужной реакции, поцеловал, сначала легко, затем настойчивее. Его руки смело прошлись по талии Малики и тут же спустились к обтянутым джинсами ягодицам. Скользнув губами по скуле, он раздражённо прошипел в самое ухо:

— Почему ты не носишь юбки?

Притянув мужчину за воротник рубашки, Малика заставила его вернуться к прерванному поцелую. Руки Витольда продолжили исследовать всё что можно хотя бы через плотную ткань.

Услышав шаги в коридоре, Малика толкнула преподавателя. Он немного отклонился, поправил взлохмаченные волосы, возвращая их в аккуратный пробор.

— Когда-нибудь нас застукают.

Малика отлепилась от стены и села на край парты.

— Это обостряет ощущения. Не говорите, что вам не нравится.

Витольд затянул узел галстука, возвращая себе ощущение контроля над ситуацией.

— Уместно ли теперь обращение на «вы»?

Малика слегка пожала плечами и, спрыгнув с парты, приблизилась нему.

— Это тоже