– Прости… – просипел маг, – пожалуйста, прости… – он шагнул вперед, но я лишь отрицательно качнула головой и развернулась, собираясь закончить на сегодня. С меня и так достаточно переживаний.

Не сдержавшись, смахнула рукой предательскую слезинку и врезалась в хмурого Олориона. Явился!

– Что здесь происходит? – метая молнии из синих глаз, требовательно спросил эльф.

– Вот и я хочу задать тебе тот же вопрос, – парировала, кровожадно ухмыльнувшись. – Прошу, – указала ему на дверь в свою спальню и для верности подтолкнула вперед. – Кто та эльфийка, с которой ты так мило беседовал на званом ужине? – да, возможно я и сама сейчас перегибала, но, в конце концов, у меня есть право знать.

– Это долгая история, – вздохнул Рион.

– Знаешь, совершенно случайно у меня есть целая куча времени, чтобы послушать ее, – ядовито ответила ему.

– Хорошо, – он кивнул и так и остался стоять, а я устроилась в кресле и приготовилась внимать. – Триста лет назад я был влюблен, – внутренне скривилась, но делать нечего, сама настояла, теперь, как говорится, получите. – Она казалось мне прекрасным идеальным созданием, добрым и нежным, но я ошибся, приняв красивый фасад за внутреннюю суть. Мы обручились и даже наметили дату заключения священного союза, но Эманиэль оказалась великолепной актрисой и еще долго водила бы меня за нос, если бы не случай. К ее отцу с заманчивым предложением явился один из советников короля. Я далеко не беден, но, как оказалось, недостаточно богат для эльфийки. Приняв предложение другого, в тот же день глава ее семьи отправил мне послание о разрыве помолвки. Тогда казалось, что мир рухнул, погребая меня под обломками, но я решил бороться. С глупой и тщетной надеждой явился в дом Эманиэль. Эльфийка приняла меня, говорила вежливо и отстраненно. «Любимая, опомнись!» – прокричал я тогда в отчаянии, словно сумел достучаться, и получил слабый проблеск эмоций. Подумал было, что ее околдовали, но все оказалось гораздо проще. «Я больше не люблю тебя», – ответила она спокойно и поднялась, собираясь уйти. Еще теша себя напрасной надеждой, упал на колени перед ней и, схватив за руку, воскликнул: «Но и его ведь тоже!» Эманиэль пожала плечами и высвободила свою ладонь из моих подрагивающих пальцев.

В тот же вечер я вызвал советника на поединок чести. Мы сражались на арене, и возлюбленная тоже была там. Мой противник был весьма искусным мечником и сумел достать меня, – поморщился Рион, бессознательно потирая застарелый шрам на щеке. – Тогда, упав на песок, я поднял глаза, посмотрел на эльфийку и, наконец, прозрел. Ей было совершенно все равно, убьют меня или нет. Пустота в прекрасных, но таких холодных голубых очах. Поединок чести редко когда ведут до смерти, как правило, противников вполне устраивает формулировка «до первой крови», и она была пролита. Я признал свое поражение и ушел, оставляя за собой разрушенную жизнь. Так думалось тогда. – Мне стало искренне жаль Олориона, жаль, что благородный эльф стал лишь разменной монетой, запасным вариантом в ожидании кого-то получше. Хотя это лишь часть правды. Сейчас я благодарна этой девице за то, что она отказалась от моего генерала. Но неужели он все еще любит ее? – Мой траур по утерянной любви длился слишком долго. Отныне в каждом милом личике виделся подвох. И вот полгода назад мне посчастливилось встретить тебя, и это все изменило.

– Почему ты думаешь, что я не такая, как все? Дарэл, например, утверждает обратное, – мой голос против воли сочился ядом, а тьма вокруг меня все еще не успокоилась, стремясь покарать наглеца.

– Он обидел тебя, – стекая на пол у моих ног, эльф уткнулся носом в мои колени.

Пожала плечами в ответ. Не готова я пока обсуждать произошедшее пусть и с Олорионом.

– Ревность застит ему глаза, – нахмурилась, готовясь возразить, – но сейчас не о нем, – продолжил генерал. – Ты задала мне вопрос, – кивнула, внутренне сжимаясь. – Ответ на него очень прост и одновременно сложен. Я не думаю, я просто вижу… чувствую это. Ты – другая, редкий чистый бриллиант со сверкающими гранями доброты и справедливости. Ты искренна в своих проявлениях. Твои эмоции похожи на горный родник, что утоляет жажду усталого путника.

Еще тогда, сражаясь с нежитью в Верхних Подтоплянниках, защищая людей, ты покорила меня, забирая с собой в империю часть моей души. Жизнь вдали от тебя превратилась в настоящую муку. Боги свидетели, если бы не убийство эльфийки, я бы самовольно сбежал из Бесконечных пущ к тебе. Люблю тебя, моя Мари. В моем сердце лишь ты одна, – проникновенно завершил он свою речь.

Чуткие пальцы ласкали мои икры, пробравшись под подол платья, что все еще было на мне. Синие глаза смотрели в мои снизу вверх, требовательно, ищуще, пронзая сотней крошечных иголочек. Тонкая ткань медленно поползла вверх, оголяя колени, и мягкие теплые губы прижались к ним. Наклонилась вперед и запустила руку в жидкий шелк его белоснежных волос. Сжала их в кулаке, отстраняя мужчину от себя. Наши взгляды встретились. Я боялась, так боялась поверить ему! После всего, через что мне пришлось пройти, мне было страшно вновь открыться, но с ним не получится так, как с Грегори. Тогда я только позволила ему любить себя, а себе – получить немного тепла. Здесь так не выйдет. Поэтому сейчас так же, как и Рион, искала в насыщенной синеве его глаз ответ на свой главный вопрос. Искала и находила… «Только не обмани», – безмолвно молила. «Никогда!» – без слов ответил эльф.

Еще мгновение, и я впилась в его губы, сминая податливую плоть. Ласкала мягкую кожу языком, слегка царапала зубами. Он отвечал, нежно, несмело, будто до конца не веря, что теперь ему это позволено. Таким наш поцелуй был точно в первый раз. Я подчиняла его, а он послушен моей воле, и… Проклятье!.. это ужасно возбуждало.

– Поднимись, – приказала, облизываясь в предвкушении. Эльф безропотно встал. В моем воображении всплыла картинка идеального белоснежного тела, зафиксированного магическими путами на широкой кровати с гордо возвышающимся членом, что подрагивал от нетерпения. – Разденься, – мягко мурлыкнула и приготовилась к чувственному зрелищу, и Рион не разочаровал.

Длинные пальцы плавно нарисовали линию по высоко вздымающейся груди от самого горла, скрытого пока шелковым шейным платком, и до