Какая мерзость.

– Борь. Это же подло.

Наверное, она вложила в это восклицание слишком много эмоций, но не только негодования и презрения. Борис разглядел что-то ещё – и ту самую тщательно скрываемую боль, и смятение – не застыл обиженно, как прошлый раз, а снисходительно усмехнулся, возразил:

– Да почему же? – Он опять подался вперёд, поставил локоть на столешницу, подпёр им щёку, произнёс поучительно и даже патетично: – Это, Арин, борьба за любовь. Разве женщины не предпочитают настойчивых, решительных, упёртых?

– Но ты же только что сказал, что я тебе больше не нужна, – возмущённо напомнила Арина.

– Ты – не нужна, – кивнул Борис, добавил с прежней преувеличенной театральностью: – Но за чувства обидно. Разве это не справедливо – если у меня не вышло, то и у тебя не выйдет. – И вдруг стал серьёзным, сузил глаза, раздул ноздри, выдохнул резко: – Ты сама во всём виновата.

– В чём?

– В том, что играла со мной, – произнёс он с напором. – Не оценила мои чувства к тебе.

Господи, а они вообще были? Кроме чувства собственничества и раздутого самомнения.

– А надо было сразу тебя послать? – не сдержалась Арина. – Ещё в первую встречу.

– А надо было… – Борис опять сердито раздул ноздри, выговорил громко и твёрдо: – быть со мной. Разве я мало для тебя делал? Разве я к тебе плохо относился? Может, я и не настолько статусный и богатый…

– Бо-ря! – перебила она. – Да при чём тут это?

– А разве ни при чём? – Он опять изменился, опять мимика стала показательно нарочитой. Изумлённо округлил глаза, а потом закивал с пониманием. – Тогда что ж ты так долго решаешься и всё пытаешься меня в чём-то убедить? А может, на самом-то деле, плевать тебе на девочку? Ну? Даже ещё и лучше. Сбагрить ребёнка мамаше, чтобы не мешался. Чтоб от тебя не отвлекал. Старший-то уже взрослый, от него проще отделаться. Отправить куда-нибудь учиться подальше. Опять же, как вариант, за границу. А малышка пусть валит к мамашке. И всё прекрасно. Но… – Борис сочувственно прицокнул, – тогда тоже проблема. Придётся часть денег с другой делить. А ведь жалко будет, наверное. И…

– Всё, Борь, хватит! – опять не выдержала Арина. – Я поняла. Я сегодня же от них уйду, а ты оставишь их в покое. – она напряжённо глянула Борису в глаза. – Тебе достаточно моего обещания?

– Достаточно, – он благосклонно улыбнулся, пожал плечами. – Тем более я смогу проверить.

Она уже не стала уточнять, как он собирался проверять – да не всё ли равно? – поднялась и, больше ни слова не говоря, направилась прямиком к выходу.

Наверное, самое лёгкое было бы тихо исчезнуть, никому ничего не говоря. Это слишком тяжело: объяснять снова и снова, словно переживать заново, смотреть в глаза, понимая, что в последний раз, бередить и без того растревоженные чувства. Но так нельзя. Да и не получится. Они же знают, где её искать, а сбегать куда-нибудь на край света, где её не смогут найти – глупо. Ещё глупее, чем уже есть.

Сначала Арина собрала вещи – все, до последней мелочи. Потом сказала Еве, что сейчас ей надо уехать, очень-очень надо. У неё даже получилось говорить об этом довольно спокойно, как о чём-то рядовом и особо не значащем. Даже улыбаться получилось, не вышло только остаться до конца откровенной.

Конечно, Ева спросила, когда Арина вернётся и она ответила пространно, одновременно и соврав и вроде бы сказав правду, что как только сможет. Но она же действительно вернулась бы, если б смогла.

– Только не скучай. Хорошо? – попросила она, присев перед Евой на корточки, и легонько нажав пальцем на кончик её носа, и опять улыбнулась.

А Ева задумчиво насупилась, произнесла:

– Ну я не знаю. Как получится.

– Уж постарайся, – добавила Арина. – Угу?

– Ты прямо сейчас уезжаешь? – уточнила Ева.

– Нет, не прямо сию секунду, – заверила её Арина. – Дождусь твоего папы.

И с ним уже не отделаешься недоговорённостями и пространными фразами, и он сразу насторожился, заметив, что Арина держится от него на расстоянии. Но и она не стала оттягивать, ждать вопросов, заявила сразу:

– Лёш, я домой возвращаюсь.

– Почему?

– Потому что я ухожу, совсем ухожу. В общем… я увольняюсь. И не только.

Как же это сказать? По-нормальному сказать? Выходит абсолютно по-дурацки. И кто она здесь, тоже непонятно. Как это назвать? Но, может, и не надо называть, потому что уже без разницы.

– Завтра как раз суббота. Еву в школу везти не надо. Хотя я понимаю, два дня это мало, тем более выходные, чтобы найти кого-то ещё. Но, может, вы как-то справитесь. У тебя же много помощников. И наверняка кроме меня были другие кандидаты. И ещё найдутся. А пока, может, Оксана Григорьевна…

– Так! – не стал дальше наблюдать за её метаниями Котенков. – Стоп. Остановись. – На мгновение сосредоточенно сжал губы, свёл брови. – Я в общем-то понял, но теперь скажи толком. Почему вдруг? Что произошло?

Арина громко выдохнула. Стало немного легче, оттого что Котенков прервал этот бестолковый поток слов, в котором она уже начала захлёбываться, что выдернул её из него. И правда – надо прямее и проще, не бросаясь в оправдания, не пытаясь сказать сразу всё.

– Я разговаривала с Борей. Это действительно он.

– Не надо было с ним разговаривать, – вывел Котенков, хотя и без упрёка, без недовольства, просто высказал своё мнение, пусть и немного мрачновато.

– Он сам позвонил. Но я не хотела по телефону, предложила встретиться, – честно выложила Арина.

– И вы уже встречались?

Она кивнула.

– Зачем? – Котенков досадливо поморщился. – Зачем тебе понадобилось с ним встречаться? Ну, Арин. Ну что за самодеятельность? Почему ты мне ничего не сказала?

– Потому что я не маленькая девочка, – сердито выдохнула она, – и в состоянии сама разобраться со своими проблемами.

– Я и не говорю, что ты не в состоянии, – возразил Котенков. – Но, Ари-на. Есть такие проблемы, которые не стоит решать в одиночку. Тем более, когда они касаются не только тебя.

Она замотала головой, не соглашаясь, заявила убеждённо:

– Как раз сейчас-то только меня. – И не давая ему возможности снова возразить, воскликнула: – Лёш! У тебя из-за меня неприятности. Исключительно из-за меня. Только я за них отвечаю. И больше всего они коснутся Евы. А вот этого я никак не могу допустить. И подобного себе не прощу. Сейчас она уже не настолько маленькая и поймёт, что происходит, что родители её делят через суд. Да ещё на глазах у посторонних. Но если я уйду, такого не случится. Ни сейчас, ни позже. И это самый простой и безболезненный для всех способ.

– Точно безболезненный? – сощурился Котенков, но Арина выдержала его взгляд. С трудом, но выдержала, не сдала назад. – И как я Еве это объясню? Думаешь, она не расстроится, если ты уйдёшь?