Не то чтобы они были очень интересны, а из опасения, что у этих остряков опять появится желание потрусить Щапову.

— А я специализацию по травматологии проходил в Мурманской областной больнице. Видите ли, Мурманск — это…

Глушко охнул и схватился рукой за щеку. У Саши с утра болели зубы, но Зарубин не сразу сообразил, что здесь нет подвоха — эти черти не могут без подвоха.

— По понятным причинам, не вам это объяснять, — продолжал он, — я не ожидал, что мне сразу же доверят делать ампутацию бедра. Представляете — на первом году работы! Со мной помылся заведующий отделением. Я всегда любил шутку, но этот человек так подшутил надо мной… Шутка, граничащая с жестокостью…

— Интересно поучиться, — обмолвился Карпухин. Он толкнул очки на переносье и продекламировал: — Повторил Зарубин, как эхо: «Кроме смеха — мне не до смеха!»

У Карпухина нет никакого самолюбия. Все эти дни Зарубин давал ему понять, что надолго запомнит его выходку в новом жилом квартале. Но этому блаженному все божья роса.

— Я сделал кожный разрез, — спокойно рассказывал Дима, позволив Карпухину освободиться от распиравшей его остроты, — а этот, прямо скажем, удивительный доктор говорит мне: «Постой, постой, а ты ту ли ногу-то режешь?» Не правда ли — жестокий способ обучать врача внимательности? Нога, конечно, была та самая, но я пережил мгновение острейшего страха.

Великанов бурчал какую-то песенку. Потом спросил:

— Всё?

— Всё.

Зарубину никак нельзя осложнять отношения с Великановым. Он хотел миролюбиво подтвердить, что, конечно, это рядовой случай, но в это время капот машины торжественно захлопнулся. Владимир Евгеньевич Басов вытер тылом ладони полные улыбающиеся губы.

— Глушко усадили рядом с шофером, потому что Саша, страдая от зубной боли, не обещал быть интересным собеседником. Трое уселись сзади. Карпухина и Зарубина разделял Великанов.

Басов с блеском крутил на узких больничных дорожках. Он чувствовал на себе экзаменаторские взгляды товарищей и очень старался. Дзинькнула гитара на повороте — на нее навалился Карпухин, — и машина, посигналив дяде Мише, вынеслась за ворота. Глушко охнул на колдобине. Виталий, чтобы как-то отвлечь друга, наклонился к переднему сиденью и сказал:

— Человек, у которого не было зубной боли, эмоционально неполноценен. Ты согласен?

— Спасибо, — поблагодарил Саша. — Я готов променять всю свою человечью эмоциональность на… ох, на золотую жизнь всяких низших, вроде беззубки. Хорошо, ох, черт, беззубкам…

— Этому можно, помочь, — вмешался Зарубин. — Я когда-то дергал зубы и занимался протезированием, — он засмеялся, довольный, что тонко подхватил каламбур.

— Не будет нужды, — возразил Великанов. — Надо выпить водки. Мне думается, алкоголь был изобретен как утолитель зубной боли.

— Потом он стал утолителем жажды. И правильно сделал, — не поворачивая головы сообщил Басов.

В городе уже почти не было следов прошедшего дождя. Лишь изредка вспыхивали брызги из-под колес, и сзади машины оставались прокипевшие лужи. А на окраине потянуло свежестью мокрых трав и пробитой дождями земли.

В лицо Виталию через открытое окно летели капли с деревьев. Попало на очки, и мир стал переливчатым и радужным, как в детстве.

Всех радовала предстоящая встреча с Андреем. Зарубин искренне пожалел, что не сможет принять участие в судьбе товарища: Басов высадит его на развилке, он подождет автобуса и часа через полтора будет дома. Пожалуй, если бы он сел в автобус на автостанции, получилось бы быстрее. Но ему хотелось проехаться с товарищами. Да и дешевле, чего уж там! Он постукивал по своему чемоданчику, где лежали подарки жене и дочке, и наслаждался быстрым движением. Глядя на Карпухина, ловившего ртом капли, он был рад, что не сел на его место, куда задувал прохватывающий ветер.

— А я вам все-таки расскажу, поскольку к слову пришлось, — нарушил он молчание и устроился поудобнее, — расскажу одну историю из той поры, когда я занимался зубоврачебным делом. — Никто не протестовал, Дима откашлялся. — Был я тогда студентом, а зубами занимался на дому. Конечно, никакого разрешения у меня не было. Совершенно очевидно, зарабатывал я неплохо, и моя Юля тогда не работала…

Карпухин молниеносно сообразил, что Зарубин не такой уж молодой, хотя выглядит превосходно. Опасность выглядеть старше своих лет существует для умных. Глядя на Зарубина, можно предположить, что оглупление является мощным средством борьбы со старостью. Вот вам и тема для диссертации!

— …однажды ехала в метро — мы с ней поженились в Москве. И в это время в вагон вошла какая-то, не буду врать, кажется, бельгийская делегация. Жена рассказывает об этом очень интересно, она у меня педагог. Ну, насколько я помню, иностранцы попросили разрешения поговорить с рядовыми москвичами. Надо полагать, именно это их интересовало. И подошли к моей жене. Спрашивают: «Будьте добры…» — и так далее. Где, дескать, она работает. А жена, как и положено, ничего не утаивая — Юля женщина правдивая, — отвечает: «Я не работаю». Живу, дескать, на средства мужа. А муж, спрашивают, кто? «А муж, — отвечает она, — студент». Можете быть уверены — это было сказано с достоинством. Представляете, какое впечатление произвели ее слова на делегацию?

Она похожа на Тамару Ильиничну, думал Великанов. Та тоже поражала людей своей правдивостью. Даже когда она уехала из деревни, люди подумали, что жена восстанавливает справедливость: ей такой нельзя оставаться в глухомани.

— …пожали руку. Не хочу говорить громких слов, но разве она не постояла за отечество?

В космонавтике, думал Великанов, поглядывая через плечо Карпухина в окно, там существует термин — возмущающие силы. Это, кажется, от несферичности земли. Их надо учитывать до запуска корабля. Можно применить этот термин к другому предмету. Человечество, отправляясь в новый социальный полет, тоже должно учитывать и будет учитывать некие возмущающие силы, потому что вот такие Зарубины нарушают сферичность земли.

— А я думал, ты святой, — простодушно воскликнул Виталий.

— Святой нимб, наверное, чертовски плохой головной убор. А, Дима? — спросил Великанов.

— Да уж! — согласился Зарубин, не поняв издевки.

Глушко сжал зубы и ощутил вкус аспирина — заложил перед отъездам кусочек таблетки в дупло. Боли почти не было. Он обнаружил, что можно скрипеть зубами. Чувствуешь себя совершенно полноценным, когда можешь скрипеть зубами.

Он отнял руку от щеки. Повернувшись, весело подмигнул Зарубину — спасибо, мол, ты и впрямь можешь лечить зубную боль.

— Знаете, о чем я сейчас думаю? — спросил он. — У меня в больнице нет невропатолога и рентгенолога. А Агапов встречает меня недавно и предлагает стоматолога. Черт с ним, возьму, что дают.

— И тебя это может сейчас волновать? — удивился Карпухин.

— Конечно!

— У тебя за это время все зубы выпадут, а ты про кадры… И вообще… Смотри, как ветерок продувает,