— Прошу прощения? — Крисп повернулся и быстро добавил:

— Святой отец. Пресвятой отец! — поправился он; жрец, или, скорее, архиепископ, заговоривший с ним, был одет в мерцающую золотыми нитями рясу со знаком Фоса — солнцем, — вышитым по синему шелку на груди.

— Не за что, — ответил священнослужитель. Его узкие лисьи черты напомнили Криспу о Петронии, хотя они были менее резкими и тяжелыми, чем у Севастократора. — Просто на таких пиршествах, — продолжал жрец, — где царит обжорство, встретить человека столь воздержанного удивительно и приятно.

— Я просто собирался стать обжорой чуть позже, — ответил Крисп, надеясь, что он правильно понял слово «воздержанный», и объяснил, почему так скромно приложился к закуске.

— Вот те на! — Священник запрокинул голову и рассмеялся. — Ладно, молодой человек, ценю вашу откровенность. Это качество, вы уж мне поверьте, на таких мероприятиях еще более редко, чем воздержанность. По-моему, прежде я вас не видел. — Жрец выжидающе умолк.

— Меня зовут Крисп, пресвятой отец. Я конюх Яковизия.

— Рад знакомству, Крисп. Поскольку мои синие сапоги тебе явно ни о чем не говорят, позволь представиться: меня зовут Гнатий.

Лишь один Автократор имел право носить сплошь алые сапоги — и лишь один жрец обладал привилегией носить сапоги сплошь синие.

До Криспа наконец дошло, что он запросто болтает со вселенским патриархом Видесской империи.

— П-пресвятой отец, — заикаясь, выдавил он и поклонился. Но даже склоняя голову, почувствовал прилив гордости — видели бы его сейчас односельчане!

— Не надо формальностей, по крайней мере здесь — я ведь тоже пришел сюда полакомиться хорошим ужином, — с легкой улыбкой промолвил Гнатий. И вдруг его лисьи черты заострились. — Крисп? Я все-таки слыхал твое имя прежде, но от кого? Не от игумена ли Пирра?

— Очевидно, пресвятой отец. Игумен был так добр, что пристроил меня на работу к Яковизию, — ответил Крисп.

— И это все? — не унимался Гнатий.

— А что еще? — Крисп прекрасно знал, что еще, но Гнатию, если тот не в курсе, рассказывать не собирался.

— Да кто ж его знает? — Патриарх тоненько хихикнул. — Там, где замешан Пирр, возможны любые чудеса. И не только возможны, но даже вероятны. Ладно, юноша, не обращай внимания. Вероятные вещи не обязательно происходят на самом деле. Не обязательно. Приятного тебе вечера.

Бритый череп Гнатия, шествовавшего своим путем, сиял в свете факелов, точно один из позолоченных куполов, венчающих храм Фоса. Крисп одним махом заглотнул оставшееся в кубке вино и пошел к большому резервуару со снегом за следующим. Несмотря на холодное вино, он весь вспотел. Патриарх по долгу службы человек Автократора. Хорошо, что у Криспа хватило ума держать язык за зубами. Расскажи он Гнатию про сновидение Пирра… Возможно, ему не удалось бы сегодня вернуться в дом к Яковизию целым и невредимым.

Мало-помалу вино успокоило Криспа. Гнатий, похоже, не склонен воспринимать вздорные слухи всерьез. Тут к Криспу подошел слуга.

— Это вы конюх Яковизия? — спросил он.

У Криспа екнуло сердце.

— Да, — ответил он, готовый сбить слугу с ног и бежать.

— Подойдите к своему хозяину, пожалуйста, — сказал молодой человек. — Мы скоро начнем рассаживать гостей за стол, и вы двое будете сидеть рядом.

— Да-да, конечно. — Крисп, чуть не рассмеявшись от облегчения, стал высматривать в Зале девятнадцати лож Яковизия. К сожалению, хозяин был слишком низкорослый; его трудно было заметить. Но хотя увидеть Яковизия Криспу не удалось, он скоро услышал знакомый голос, споривший с кем-то из гостей, и начал проталкиваться через толпу.

Слуги унесли столы с закуской. Другие принесли обеденные столы и стулья. Несмотря на то что гости путались у них под ногами, слуги двигались с заученной ловкостью. Очень быстро зал был готов, и гостей начали рассаживать по местам.

— Сюда, высокочтимый господин, если позволите, — пробормотал слуга, обращаясь к Яковизию. Приглашение пришлось повторить несколько раз; Яковизий с жаром что-то доказывал, тыча для вящей убедительности указательным пальцем в грудь собеседнику, имевшему неосторожность с ним не согласиться. Наконец аристократ соизволил услышать и вместе с Криспом последовал за слугой, который на ходу прибавил:

— Вам оказана большая честь — вы будете сидеть за столом Севастократора.

Для Криспа такие почести были свидетельством того, как высоко оценил Петроний достигнутую Яковизием в Опсикионе договоренность. Яковизий же только проворчал:

— Подумаешь! Не впервой.

Когда он подошел к главному столу поближе, брови его удивленно поползли вверх:

— Но сиживать вместе с варварами мне еще не доводилось.

Четверо кубратов, сидевшие за столом в мохнатых шубах, и впрямь выглядели одиозно. Быстро осушив один кувшин вина, они потребовали еще.

— Это послы нового хагана Маломира, и им положены посольские привилегии, — пояснил слуга.

— Вздор! — ответил Яковизий. — Вон тот бугай посредине — ты хочешь сказать, это посол? Он больше смахивает на наемного убийцу.

Криспу тоже бросился в глаза упомянутый хозяином человек.

Угрюмое, изрезанное шрамами лицо, широкие плечи и громадные ладони — он и правда мало походил на дипломата.

— Он член посольской группы из Кубрата, верительные грамоты у него в порядке, поэтому не приглашать на официальные мероприятия его невозможно, — ответил слуга. И понизил голос:

— Должен сказать, правда, что основной вид его деятельности — борьба, а не переговоры.

Яковизий состроил красноречивую мину, но, бросив еще один взгляд на громилу кубрата, от дальнейших замечаний воздержался.

Слуга посадил его и Криспа довольно далеко от кубратов, зато всего через два кресла от Петрония. Крисп надеялся, что подоспевшие яства утихомирят посланцев Маломира. Но не тут-то было — они продолжали горланить, хотя и с набитыми ртами.

Подносы появлялись и исчезали — с супом, креветками, куропатками, бараниной. Скоро Крисп потерял счет блюдам, которые успел отведать. Он только чувствовал, что наелся до отвала.

Когда подчистили последние засахаренные абрикосы, Петроний встал и поднял кубок.

— За здоровье и долголетие его императорского величества, Автократора Видесского Анфима Третьего! — провозгласил он. Все выпили. Петроний остался стоять. — И за успехи искусного и удачливого дипломата, высокородного Яковизия! — Все выпили опять, на сей раз сопроводив тост вежливым рукоплесканием.

Раскрасневшись от удовольствия, польщенный тем, что за него пьют сразу после тоста за императора, Яковизий тоже встал:

— За его императорское высочество Севастократора Петрония!

Петроний поклонился и, когда пирующие снова выпили, поймал взгляд одного из кубратских посланников.