— Ева да парализованный бывший продюсер Раух. Информация может оказаться неверной, и на свете существует еще кто-то из бывших Энтузиастов. И он добрался до Евы Луневой. Но с какой целью? Только ли для того, чтобы ввергнуть ее в безумие?»

— Я мое прошлое старалась напрочь отсечь, — отчеканила Ева. — Кто не делает ошибок в молодости? Разве есть такие люди? Ну и я совершала ошибки. Но я вовремя спохватилась. Я поставила точку на прошлом. Я решила, что буду жить иначе. Мать меня поддержала и помогла тогда, вытащила из депрессии. Она была сильной женщиной. Она сказала: «Ева, ты молода, вся жизнь впереди, мало ли что случается с нами. Начни с чистого листа». И я послушала свою мудрую мать. Я старалась… я так старалась! Я не спилась и не превратилась в наркоманку. Нет, я нашла силы, чтобы вернуться к нормальности, я окончила долбаный финансовый институт, как того хотела моя мать, я пошла работать. Я пахала сутками… зарабатывала деньги, деловую репутацию. Я встретила Ивана Петровича и решила, что… рано или поздно мы будем вместе, несмотря на его брак. И мы поженились, как только он овдовел. Я ставила перед собой цели и достигала их. Вы напомнили мне сейчас о той моей прежней ошибочной жизни, от которой я полностью добровольно отказалась … Я порвала все связи с сектой и сделала это сама, исходя из своих убеждений. А вы… вы снова лезете… копаетесь в прошлом.

— Но ваши бывшие братья — сектанты мессалиане — добрались до вас через столько лет, — оборвал ее полковник Гущин. — Они не отпускают своих членов, они всегда преследуют их и пытаются вновь затянуть в свои сети, потому что им надо…

— Да не они мне открыли глаза на отродье! — воскликнула Ева. — Их… кого я любила в юности, давно нет. Они все мертвы. Вы, вы, мрази проклятые, их убили во время штурма — полиция, спецназ!

— Не кричите!

— Вы стреляли в подвале, уничтожали нас!

— Ева, упокойтесь. Кто вам сказал, что Адам — не человек? Кто мог выдумать такой бред, если не чокнутые сектанты?! — полковник Гущин и сам уже не сдержался.

— Тот, кто все видел своими собственными глазами!

— Что видел?

— Знамение. — Ева подняла вверх руку. — Ужасную метаморфозу.

— Кто вам это внушил?

— Малявина!

— Какая еще Малявина?

— Акушерка!

— Акушерка?

Полковник Гущин ошеломленно уставился на Еву. Клавдий Мамонтов и Макар напряглись.

«А это еще что такое? О чем она?» — подумал Клавдий Мамонтов.

— Акушер-гинеколог Надежда Малявина присутствовала при моих родах. — Ева глядела на них с торжествующим видом, словно наслаждаясь впечатлением от своих слов. — Уж ей-то вы точно поверите. Она никакая не сектантка. Она врач-акушер в роддоме. Она мне поведала такие вещи, что волосы дыбом!

— Расскажите нам все по порядку, — тихо попросил сбитый с толку полковник Гущин.

— А вы прекратите обращаться со мной как с полоумной! — с вызовом бросила ему Ева.

— Даю вам слово, — Гущин покорно кивнул. — Только расскажите правду.

— Во время штурма станции, когда началась пальба и спецназ ворвался к нам в подвал, когда они застрелили Самаэля…

— Адама Оборича? — спросил Макар. — Вы назвали новорожденного в честь него?

Ева лишь глянула в его сторону, стиснула кулак и сделала жест — заткнись!

— А Борису пуля выбила глаз, и он катался по полу в крови… а потом ваши его добили выстрелами в упор… Я в тот миг потеряла сознание, — голос Евы звучал глухо. — Я тоже хотела умереть вместе с ними, но пули в меня не попали.

— Спецназ в вас не целился, — заметил Клавдий Мамонтов.

Она и ему махнула — и ты заткнись!

— Я очнулась в автозаке, меня куда-то везли под охраной, и яда, что я запасла, у меня уже не было под рукой. Меня привезли в какую-то больницу, сразу чем-то накололи… Я снова впала в забытье. А потом за мной туда приехала мама, ее вызвал следователь… Она мне сказала, что прокурор разрешил ей забрать меня, потому что я была совсем плоха, и мать договорилась по знакомству поместить меня в хороший московский роддом на сохранение. Мы ехали на такси, мать столько денег потратила, но мы до Москвы не добрались, в дороге у меня начались схватки и отошли воды. — Ева на секунду умолкла. — Я сказала матери, что лучше мне умереть родами прямо в чистом поле… Но она привезла меня в первый попавшийся сельский роддом — недалеко от нашей бывшей птицефермы. Я помню, как вокруг меня суетилась бригада врачей и как я орала… А потом он вышел из меня… Он родился и… все. Тьма. Он меня убил. Я умерла.

— Вы упоминали, что пережили клиническую смерть сразу после родов, — тихо сказал полковник Гущин.

— Реаниматолог меня чудом воскресил, завел сердце. Мне потом сказали — я была мертвой две минуты. А отродье… он даже не закричал, когда акушерка вытирала ему нос от моих вод, когда он сделал свой первый вдох, убив меня, свою мать… Меня на «Скорой помощи» повезли в городскую больницу, в реанимацию. А выродка забрала акушер-гинеколог Надежда Малявина. То, что произошло позже, она скрыла от меня — я же перенесла клиническую смерть, и она тогда, пятнадцать лет назад, в роддоме, просто побоялась мне все рассказать — вдруг я снова умру с перепугу? Она призналась мне в этом сама, когда через столько лет судьба свела нас вновь.

— И что же вам сказала акушерка Надежда Малявина? — спросил полковник Гущин.

— Она вспоминала все с ужасом и тоже страшилась, что я сочту ее ненормальной. — Ева криво усмехнулась. — Заявила — с первого взгляда, когда она приняла отродье на патронат… она поняла, что это не совсем обычный ребенок. Но сначала она решила, что он просто родился ущербным, больным, странным… Он открыл глаза и пристально глядел на нее, когда она его обтирала, обмеривала, взвешивала — делала все то, что положено делать с новорожденными. Он следил за ней. Ясно было, что я, находясь в реанимации, не смогу его кормить… Малявина сама готовила смеси… Она хотела дать ему прикорм, а он… укусил ее за руку.

— Младенец?! — не выдержал Макар.

— Отродье. — Ева глянула на него все с тем же мрачным огнем в глазах. — Просек, папаша? Твой младший кусал руку, кормящую его? Нет? Потому что он обычный пацан. Выродок же вцепился в руку Малявиной как зверь и прокусил ее до крови.

— У новорожденных и зубов-то нет, — возразил Макар. — Вы подумайте сами, своей головой, чем кусаться младенцу?

— Отродье родился с зубами. Мне