– Прости меня.

– Что?!

– Прости!!! – выкрикнула она так громко, что у Соломатина уши заложило. – Я не знала про реставрацию! Не знала про махинации Ляпишевой! Она обратилась ко мне, рассказала про снос приюта и особняка. Я проверила, что могла.

– Значит, плохо проверила!

– Да, Матвей. Плохо. Я атаковала твою пресс-службу, но твоя церберша послала меня…

– Какая церберша?

– Элла или как там её… Сказала «без комментариев», и мне пришлось работать с тем, что есть. Все мои звонки в «Соло Инвест» обрубались. Что я должна была подумать? Особняк с исторической ценностью уходит втихую. Хозяйка приюта говорит о сносе. Строительная техника около участка.

– А ты ещё обижалась на журнашлюху! – Матвей покачал головой. – И я ведь извинялся! Остолоп!

– Ты ничего не отрицал!

– Я не веду переговоров с клеветниками, лжецами и прочей мразью! Принципы у меня такие! Ты же любишь мужчин с принципами! Разве нет?

– Я виновата. Прости меня. – Она развернулась и быстрым шагом двинулась к особняку.

– Куда ты?

– Нет смысла тут оставаться…

– Сбегаешь, да? – Он догнал её, запыхавшись, у самого крыльца и рывком развернул к себе. – Тебе стыдно, лживая ты дрянь?

– Да, Матвей, – она смотрела на него глазами, полными слёз, – мне стыдно. Я непрофессиональный журналист. Я не сумела докопаться до правды. Поспешила с выводами. Я опорочила твоё честное имя. Ты – хороший бизнесмен. Я – дерьмовый репортёр. Что ещё ты хочешь услышать?!

– Что ты способна думать о чём-то, кроме работы! – Он втолкнул её внутрь, двинулся на неё, заставив пятиться назад до самого зала с макетом особняка. – Зачем ты спала со мной? Ну, скажи! Отвечай, чёрт подери!

– Потому что… Не смогла… Иначе… – Она была на грани того, чтобы разреветься, но держалась из последних сил. Наверное, не хотела выглядеть слабой перед врагом… Чёрт, она до сих пор считала его просто врагом! Она ни разу не упомянула их отношения. Не попросила не бросать её, не призналась, что ей плевать на статьи и особняк…

Сейчас Матвею было наплевать на работу, репутацию, чёртов репортаж. Он хотел слышать, что не был безразличен ей. Хоть на долю секунды. Что она не лгала ему этой ночью, что они занимались любовью, а не актом возмездия.

Но она ни слова не сказала об этом. Она просто собралась уходить, как будто готова была одним движением выдернуть листок с именем «Матвей Соломатин» из своей жизни.

– Зачем ты сюда приехала? – выкрикнул он в её бледное лицо. – Что ещё ты готовишь?

– Ты сам меня привёз, – пробормотала она, сделала ещё шаг назад и упёрлась в стол.

– А эта твоя подружка… Как умело она разыграла историю с балом… Заставили поверить меня, что я сам этого хочу?

– Я не собиралась идти ни на какой бал!

– И что же тогда там делала Светлана Ляпишева со своей печальной историей о собачках? Что она несла вам с Бельской? Готовишь ещё один материал?!

– Нет… – начала она и изменилась в лице. – То есть…

– То есть готовишь, – констатировал он. – Бельская учит тебя работать как профессионал? Запретила тебе бросать меня, пока я не расколюсь, да? Или придерживала тебя в качестве буфера? Чтобы я раскис и не подал в суд на «Gloss»?

– Нет, всё не так… Она взяла меня на работу после увольнения… И обещала, что поможет… Ну… Отомстить…

– О, и ведь сдержала слово, старая стерва! Всё это твоё преображение, женские хитрости, виртуальный секс… Научилась, как брать мужиков за яйца? Ну браво же, браво, Валера Гинзбург! Отработала как профи!

– Матвей, пожалуйста… – тихо попросила она. – Всё не так… Мы готовили материал в следующий номер, и да, там было про собак, но… Я… Я всё отменю. Я скажу, что не буду ничего о тебе писать…

– Да? Хм… А давай проверим, – с нарочитым энтузиазмом предложил он и вытащил из кармана смартфон. – Так, блог «Gloss»… Смотри-ка! Фотографии со вчерашнего бала. Кто же это? – Он развернул к ней экран. – Бельская под ручку с Ляпишевой. «Наш шеф-редактор на благотворительном балу… бла-бла-бла… Сбор средств на помощь жертвам домашнего насилия…» Как благородно, да? Обоссаться. «Особой наградой была отмечена Светлана Ляпишева, хозяйка приюта «Протяни лапу»… Который вскоре будет снесён по личной инициативе Матвея Соломатина…» Вот это сенсация, а?

– Но это не я! Это девочка, которая ведёт блог!

– Думаешь, я куплюсь на это второй раз? Нет, моя дорогая. – Он швырнул телефон на стол. – Но я не в обиде! Давай я лучше подкину тебе материал для первой полосы. – И он дёрнул вниз молнию её куртки.

– Что ты делаешь? – опешила Лера.

– Делаю так, – он стащил с неё куртку и дёрнул за ворот толстовки: дешёвая ткань расползлась без особых усилий, – чтобы тебя вернули на Первый канал. Ну, ты же этого хотела?

Лера глядела на него большими глазами, приоткрытые губы чуть дрожали, но она не сопротивлялась. Хоть теперь поняла своё место! Грязная тварь…

Матвей раздевал её, чтобы унизить, но поневоле снова любовался угловатым телом, белой кожей, вдыхал знакомый запах, касался причудливого рисунка родинок… Он хотел ненавидеть её изо всех сил, но не мог. Просто хотел – и за это презирал самого себя. Её. Их обоих. Он видел, как учащённо бьётся жилка над ключицей, как от неровного дыхания поднимается грудь, как расширяются зрачки… Он хотел целовать Леру, хотел, чтобы она попросила прощения, чтобы они помирились, но знал, что, если коснётся ее губ, потеряет голову.

– Даже не будешь сопротивляться? – едко спросил Соломатин. – Не хочешь разве сочинить историю об изнасиловании?

– Нет. – Она потянулась к нему сама, чтобы поцеловать. Как вчера. Но Матвей не собирался давать ей ещё один шанс отомстить. Хватит. Он должен был указать ей на её место, поставить точку сам.

И он поставил.

– Ты свободна, езжай, куда хочешь, – нарушил тишину Соломатин. Взял со стола часы, документы и направился к двери. – Ах да, – обернулся в последний момент. – Платье забери себе, мне оно здесь не нужно. А Бельской передай, что если до вечера блог не будет удалён, она получит повестку в суд.

Помедлил пару секунд, подсознательно надеясь услышать или увидеть хоть какую-то реакцию. Но, так и не дождавшись, вышел из особняка, пообещав себе больше не приезжать сюда без веского повода.

Внутренности разнесло асфальтовым катком, размяло в кашу, и, подъезжая по трассе к МКАДу, Соломатин будто бы видел останки своей души рядом со сбитой кошкой.

Он всегда относился к женщинам как к способу скрасить свободное время. Приятный досуг, отдых после трудового дня. Но Лера… Лера прокрутила его через мясорубку в мелкий фарш. Никогда, ни на одном экзамене, ни на одних неудачных переговорах Матвей не чувствовал себя таким разбитым и ничтожным.