– Слав, почему я должен повторять?! – Соломатин терял терпение.

– Да-да, простите, Матвей Игоревич, – спохватился охранник и нажал кнопку пульта. – Извините, что заехать нельзя, рабочие там разворотили всё в кашу, застрянете ещё… Да вы не волнуйтесь, я послежу за машиной.

От облегчения у Леры на лбу выступил холодный пот, и она спешно отвернулась.

Соломатин не удостоил этот пассаж ответом, просто дождался, когда ворота со скрипом разъедутся, и провёл спутницу внутрь. Деревянный настил был узким и опасно шатким, но Лера хотя бы могла идти самостоятельно, не проваливаясь по щиколотку в грязь.

Сделав несколько шагов, она остановилась, осматриваясь.

Особняк был ещё цел. Да и собаки возбуждённо залаяли, услышав движуху; никто ещё не успел их выгнать. Но всё ж строительная техника немой угрозой кучковалась у забора. Пахло сырым цементом, прелой листвой и псиной.

Даже при свете фонарей было видно, что территория в запустении. Заколоченные окна, остов разбитой крыши в левом крыле, трещины на стенах, покрытых граффити. Словом, меньше всего картина походила на историческое наследие. И, с одной стороны, Лера могла понять, почему Соломатин не стал его жалеть, с другой – тот факт, что все должны быть равны перед законом, оставался фактом. Да, муниципальные власти могли бы найти денег на реставрацию. Но это не оправдывало поступок Соломатина.

– Что ты хочешь мне этим сказать? – Она обхватила себя руками, потому что холодный воздух забирался под одежду, облизывал кости, и его не останавливало жалкое подобие плаща.

– Ты замёрзла? – Матвей подошёл ближе, чтобы приобнять её, укутав своим кашемировым пальто.

Лера снова ощутила тепло мужского тела, дразнящий запах одеколона…

– Отойди. – Она сердито оттолкнула Соломатина. – Думаешь, начнёшь меня соблазнять здесь и это что-то изменит?

– Вообще-то я даже не начинал, просто хотел тебя согреть…

– Согреть, как же. Скажи ещё, что секс от холода – лучшее средство!

– Конкретно этот кашемир всё-таки эффективнее. – Матвей развёл руками. – Но если ты сама намекаешь…

– Если это всё, мне пора. – Она развернулась на каблуках, сдерживая крупную дрожь. Воспаление лёгких – минимум чем грозился одарить Леру этот вечер.

– Постой. Я пришёл показать тебе, что конкретно я собираюсь снести.

– Я увидела. Можно идти?

– Да нет же! Чёртова женщина! Ты кому-нибудь даёшь договорить до конца?! Пошли. – Он стальной хваткой взял её за запястье и поволок куда-то в глубь участка, и Лера от неожиданности засеменила следом, едва успевая переставлять ноги в чудовищно узком подоле. Если бы кто-нибудь ей сказал, что она будет бегать, сжав колени, как профурсетка, она бы расхохоталась этому человеку в лицо. А теперь вот торопливо ковыляла и думала о том, что хождение по подиуму на шпильках стоит сделать олимпийским видом спорта.

– Вот. – Соломатин дотащил её до угла, взял за плечи и развернул.

За особняком сиротливо жались друг к другу самые убогие сооружения, которые Лере только доводилось видеть, а ведь она как-то путешествовала с отцом в Индию.

Старый ржавый вагончик, рядом сарай из листов фанеры, сломанных санок, лыж и пружинного матраса, кирпичный самострой, заваленный набок.

– Здесь тусовались местные бомжи, алкаши и, возможно, наркоманы. Мне говорили, что шприцы там тоже нашли, но я как-то лично не проверял. И нет, Лера, у этого всего статуса культурного наследия.

– А особняк? – только и смогла выдохнуть она.

– Особняк? Пошли.

Он снова потащил её, на сей раз к крыльцу. Вид у Соломатина был решительный и сосредоточенный, как будто он опаздывал на важное совещание.

– Только вот здесь аккуратнее. – Матвей указал на разбитую ступеньку.

Она поднялась, чудом не переломав ноги или, ещё хуже, – каблуки Настиных туфель. Тихонова только с виду была смирной, за лабутены она бы квиталась нещадно, и даже Лериных познаний в моде хватало, чтобы это отчётливо понимать.

Соломатин потянул на себя скрипучую дверь – обычно именно с таких дверей начинаются классические ужастики и триллеры – и щёлкнул выключателем.

Пыль, обломки, ободранные бордовые шторы и бюст Ленина с дорисованными усами и чёлкой Гитлера. Лишь колонны, широкая лестница с резными балясинами и останки паркета напоминали о том, что зданию перевалило за сотню лет.

– Идём, идём. – Матвей не дал ей толком оглядеться. – Здесь ещё ничего не успели сделать.

Толкнул следующие двери, и Лера оказалась в хорошо освещенном зале. Ремонтом тут тоже не пахло, зато было чисто, в центре стоял большой стол из тех, какими обычно оснащают переговорные, вокруг стулья, а на столе…

Лера остановилась как вкопанная, не веря своим глазам. На столе стоял большой макет. Не торгового центра, не промышленного комплекса. Усадьбы. Особняк Захарьево в своей первозданной красоте с крошечными окошками, целой крышей, широкой верандой и деревьями вокруг.

– Ну? – торжествующе спросил Соломатин. – И что ты на это скажешь?

А Лера не знала, что сказать. Тяжело было признавать собственную неправоту, непрофессионализм, отчаянную глупость. Но как?! Почему тогда пресс-служба «Соло Инвест» отпихивала журналистов, когда Лера только затеяла своё расследование? Почему никто не дал комментариев, когда она просила? Почему они сразу не выложили все козыри? И как теперь идти к Пал Палычу и просить об опровержении?!. О господи, что же она натворила…

– Это то… – Её голос прервался, и она неловко кашлянула. – Это то, о чём я думаю?

– Да. – Соломатин подошёл к макету, и его шаги эхом разнеслись по пустому залу. – Я выкупил Захарьево совершенно легально с условием, что я его отреставрирую.

– Но почему ты… Почему не…

– Почему не сказал об этом в эфире? – Он взял маленькое деревце и задумчиво покрутил в руках. – Потому что ещё ничего не утверждено. Историко-культурная экспертиза пока не утвердила систему канализации и АГВ[3], там будет морока с подвалом… Хочешь знать моё мнение? Они идиоты, нам рассчитали все данные идеально, и уж лучше сразу пускать современные системы.

– А ты…

– А я не даю взяток, Лера. Я буду ждать, пока вся эта волокита закончится так, как мне нужно. Даже если придётся судиться. У меня есть принципы, хотя ты, видимо, уже поставила на мне клеймо, как любит делать ваш брат. – Он поставил деревце на место и сунул руки в карманы. – Сейчас мои ребята снесут тот бардак сзади, займутся подведением газа… Помяни моё слово, через год губернатор будет жать мне руку на камеру и вручит какую-нибудь хрень за социально значимые инвестиции.

– Ты просто хочешь отреставрировать особняк? Просто так отдаёшь деньги? – Лера обошла стол с другой стороны и встала напротив Соломатина, глядя на него поверх макета.