Она не ждала, что Матвей простит её. И сама бы вряд ли простила. Да и не за что было делать скидки. И знала, что он никогда не сможет быть с ней, и теперь, после ночи в Захарьево, она прекрасно понимала, что теряет. Ей бы признаться сразу, едва Соломатин рассказал про реставрацию… Но она струсила. И не жалела об этом, потому что иначе она бы никогда не почувствовала, что такое быть женщиной. Не феминисткой, не железной леди – а слабой и, возможно, любимой женщиной.

Одна ночь… Что ж. Большего ей не видать, другого ей не нужно. Зато будет что вспомнить в одинокой и безработной, наполненной кошками старости.

Лера умела признавать свои ошибки, умела принимать наказание. Она посрамила профессию журналиста, предала идеалы свои – и отца. И за это должна была расплатиться сполна, но для начала – попытаться хоть что-то исправить. Каким-то чудом ей удалось отключить все эмоции. Завела себя, как игрушечный локомотив, поставила на рельсы с установкой «до конечной» – и отправилась в путь.

Пусть Бельская не отвечала, а Мазунина отказывалась шевелиться до понедельника. Лера позвонила каждому, чей номер удалось вытрясти из Насти, пока не выяснила домашний адрес Аделины Викторовны. И, крепко взявшись за руль старой «Хонды», двинулась к будущему бывшему шефу.

Бельская открыла не сразу, и, зажав кнопку звонка, Лера уже решила, что остаётся только взломать офис и ноутбук Мазуниной, но изнутри раздался щелчок, дверь приоткрылась, и в щели показалось лицо Аделины Викторовны.

– Что ты здесь делаешь? – недружелюбно спросила она. – И перестань звонить…

– Ах да… – спохватилась Лера и убрала палец: уж слишком сильно её впечатлило увиденное.

Главный редактор «Gloss» выглядела как собственная тень. Как снимок для статьи «Она скончалась после продолжительной болезни». Бесцветная кожа напоминала намокшую рисовую бумагу, волосы, обычно аккуратно уложенные, теперь были собраны в хвостик, открывая морщинистый лоб и «гусиные лапки» у висков.

– Вы в порядке? – брякнула Лера первое, что пришло на язык.

– Ты похожа на мужика, который впервые видит жену без косметики… Я надеюсь, кто-то умер? В противном случае ты сюда приехала очень зря.

– Я не могла до вас дозвониться, а это срочно. По поводу последнего поста в блоге…

Бельская вздохнула, сняла дверную цепочку и пропустила Леру внутрь.

– У тебя пять минут.

Квартира Аделины Викторовны слепила больничной белизной. И пусть воздух был чист и не пах ничем вообще, что для жилого помещения было довольно странно, казалось, что стоит вдохнуть поглубже, и ноздри защекочет ментоловый холодок лекарств. И пусть дизайн в целом был стильным, обилие белого пугало. Зачем-то Бельская заживо поселила себя в морге.

– Стоп! – Аделина не дала Лере сделать ещё один шаг в прихожую и указала на пол. – На коврике, пожалуйста.

– Аделина Викторовна, я насчёт Соломатина.

– Нашла ещё компромат?

– Нет, наоборот. Ляпишева водит нас за нос. Ей предложили солидную компенсацию, участок земли для собак. А она собирает средства на крауд-фандинге…

– Какая разница? – Бельская поправила пояс белого махрового халата. – Он же захватил эту территорию.

– Но ведь он хочет вложиться в её развитие! Будет реставрировать особняк, подготовил идеальную площадку для приюта…

– Погоди, а откуда ты всё это знаешь? Насколько я знаю, ничего подобного он официально не сообщал.

Лера молчала, подбирая слова, потом решительно расправила плечи.

– Он сказал это мне.

– И ты поверила?! – Тонкие брови взлетели на лоб. – Милая моя, нельзя же быть настолько наивной! Он просто хотел залезть к тебе в трусы… – Бельская осеклась, оглядела Леру с ног до головы, ноздри хищно затрепетали, будто Аделина пыталась учуять запах порока. – Всё ясно, – констатировала она наконец. – Ему удалось…

– Он предъявил доказательства.

– Как ты могла… – Голос Аделины упал от разочарования. – Тебя так вульгарно развели… А Соломатин хорош. Превратил моего лучшего репортёра в восторженную малолетку и быстро научил петь по-своему. Классическая мужская схема: не можешь переубедить женщину, трахни её – и она сама полезет за тобой на баррикады.

– Всё не так! – возмутилась Лера. – И это не имеет никакого отношения к… К нам… В смысле нет никаких нас, я в состоянии мыслить объективно. Я облажалась. И надо всё исправить, пока не поздно. Этот пост содержит ложную информацию, и Соломатин засудит нас…

– Мы уберём его, – сказала Бельская.

– Слава богу…

– Через неделю. Опровержение дадим внизу какого-нибудь малопопулярного поста про театральные новинки Москвы и Питера. Формально он ни к чему не сможет придраться.

– Зачем?! Он же ничего не сделал!..

– А твоё увольнение?! – Аделина повысила голос. – А присвоение земли? Какие бы ни были у него мотивы, он действует так, будто ему можно больше, чем другим.

– Но я ведь правда облажалась… Сюжет был ошибкой… Землю он купил легально! И он пытался меня вернуть…

– В тебе говорят гормоны. – Бельская протянула руку, чтобы коснуться Лериного плеча, но, брезгливо посмотрев на куртку, передумала. – Успокойся. Делай свою работу. Пиши новый пост про онлайн-знакомства. А эту тему оставь мне, ты больше не объективна.

– Да не за что ему мстить!!! – крикнула Лера слишком громко даже для самой себя и тут же сбавила обороты. – Извините. Но я прошу вас: отмените это всё. Удалите пост. Это несправедливо!

– А он думал о справедливости, когда увольнял тебя?

– Это наше с ним дело! Пожалуйста, Аделина Викторовна, я его…

Невысказанные слова повисли в прихожей, и от них стало тесно.

– Ну же, Валерия. Договаривай.

– Я его люблю.

Лера замерла. Всё вдруг изменилось вокруг, изменилось резко и безвозвратно. Впервые в жизни она сказала слово «люблю» не про маму, папу или чешское пиво с гренками. А тут вдруг оно само слетело с губ. Почему? Почему именно сейчас и именно по отношению к человеку, который при встрече с ней перейдёт на другую сторону улицы?

– Что ж, поздравляю, – ехидно бросила Бельская. – У вас это явно взаимно.

– Думаете? – нерешительно переспросила Лера.

– А как же! Ты любишь его, он тоже любит себя – самозабвенно и страстно.

Лера сглотнула возражения, даже она понимала, что спорами сейчас ничего не добьётся.

– Пожалуйста, Аделина Викторовна, – тихо попросила она. – Удалите пост.

– Ладно, ни тебе, ни мне. В понедельник. Раньше всё равно не получится. Доступ к нашему аккаунту – в рабочем компьютере Иры Мазуниной. А дёргать её в выходные за сверхурочные я не собираюсь.

Лера застыла, не веря своим ушам. Мир перевернулся. Та, кого она считала идеалом, только что смачно наплевала на правду и принципы. Да и какие, в сущности, там были принципы, кроме мужененавистничества? А Соломатин, которого Лера уже заклеймила врагом, оказался искренним, заботливым… Честным. И она предала его со всеми потрохами. И никто тридцать сребреников обратно в кассу не принял.