— Это был не я.

— А кто?

— Понятия не имею, я вам не звонил, просто приехал.Разрешите представиться, вот мое удостоверение.

— Иван Павлович Подушкин, частный детектив, —медленно прочитала Олеся, — это вы?

— Да.

— И зачем я вам понадобилась? Только, если можно,рассказывайте побыстрей, сейчас заказчик должен прийти, — с самым суровымвыражением на лице заявила хозяйка.

Я улыбнулся Мальцевой:

— Вы сообщали об угоне машины «Жигули»?

Внезапно она растеряла всю суровость. На ее лице появиласьзаискивающая улыбка.

— Да, было дело, какие-то негодяи утащили моюразвалюшку. Зачем она им понадобилась, ума не приложу! Старая раздолбайка! Вмилиции сказали, такие иногда на запчасти разбирают! Заявление даже брать нехотели…

— Я знаю, где ваша машина.

Олеся стала серой, тихо опустилась на табуретку ипрошептала:

— Где?

Я внимательно посмотрел на нее. Однако странная реакция.Хозяйке сообщают, что известно, куда делась ее угнанная машина, а она неиспытывает никакой радости, более того, пугается до такой степени, что почтитеряет сознание. Тут дело нечисто!

— Где? — еле шевеля белыми губами, повторилаОксана.

— Разрешите, сначала кое-что расскажу?

— Хорошо, — прошептала Оксана, — слушаю.

Я начал медленно излагать историю с наездом, и, когдасказал: «Она отлично запомнила номер этой машины», Олеся схватилась рукой застанок и едва выдавила из себя:

— Хорошо, сколько она хочет?

— Кто?

— Ваша свидетельница, Галина.

— За что?

Олеся подняла на меня глаза, полные слез.

— Хотите поиздеваться надо мной, да? Помучить? Ладно, явиновата, но что оставалось делать! Господи, да ведь девочку бы в тюрьмупосадили! Скажите этой Гале, что заплачу любые деньги, сколько захочет. Толькопусть особо не заламывает! Мы живем не слишком шикарно. Впрочем, могу ейпарочку ковров сделать, они очень ценятся! На руках у меня всего пятьсотдолларов!

Я не успел ничего сказать. Олеся неожиданно вскочила состульчика, подбежала к секретеру, вытащила оттуда несколько зеленых бумажек ипринялась совать их мне в руки, повторяя:

— Вот, передай, совсем новые, мне вчера заплатили,отвези. Тебе тоже приплачу, только не губите девочку.

— Сядьте, — попросил я, — успокойтесь,пожалуйста, и уберите деньги, они не нужны.

Олеся неожиданно замерла. Легкие ассигнации, словноневесомые осенние листья, спланировали на мои ноги в дурацких тапках.

— Как не нужны? — прошептала Олеся. — Почему?Ваша Галя обязательно хочет засадить девочку в тюрьму, да? Господи, ну за чтонам такое? Хочешь, квартиру продам? Все ей отдам! Мужика-то не вернуть, аЖенечке всю жизнь поломаете! Умоляю, возьмите!

Продолжая выть, она упала на колени, ударилась лбом о пол изамерла, странно скрючившись, словно гигантский младенец.

— Женя! — закричал я.

Последнее время мне везет. Стоит начать разговор с женщиной,как та валится без чувств.

Девушка вошла в комнату.

— Чего?

— Быстро принеси воды, твоей маме плохо стало.

Девчонка убежала в глубь квартиры. Я попытался поднятьОлесю, но потерпел неудачу. Впрочем, женщина не лишилась сознания, она лежалана боку с открытыми глазами, из ее рта иногда вырывался странный звук, то лихрип, то ли стон.

— Вот, — прокричала запыхавшаяся Женя, —сейчас!

Я посмотрел на синий пузырек с каплями.

— Это что?

— У мамы мерцательная аритмия, — пояснила девушка,помогая Олесе выпить снадобье, — чуть понервничает, приступ начинается:сердце бьется невпопад, кровь к голове не поступает, и мама падает. Сейчаспройдет!

— Видишь, как нехорошо, — тихо сказал я, —мама больна, а ты ей столько неприятностей доставила.

Женя уставилась на меня круглыми глазами:

— Я? С чего вы взяли? Между прочим, я отлично учусь,наркотиками не балуюсь, не пью, не курю…

— Зато очень плохо водишь машину.

Синий пузырек шлепнулся возле продолжавшей лежать Олеси. Ввоздухе повис резкий запах лекарства.

— Вы знаете? — прошептала Женя. — Откуда?

— Послушай, я не собираюсь причинять вам никакихнеприятностей. Вот, смотри, это мое удостоверение.

— Мамочка, — просвистела Женя, — детектив! Выменя посадите, да?

Я тряхнул ее за плечи:

— Только не вздумай упасть в обморок, хватит того, чтотвоя мать почти без чувств. Лучше помоги мне отнести Олесю на кровать, у одногоне получится! Потом поговорим, только хочу предупредить сразу, я не имеюникакого отношения к милиции и шантажистам. Занимаюсь совсем другими делами,история с вашей машиной… Впрочем, лучше бери маму за руки, а я ухвачу за ноги.

Вы не поверите, но на кухне у них тоже висели и лежаликовры, даже табуретки были прикрыты этакими серо-зелеными кусками, сотканнымииз буклированной шерсти. Хорошо хоть Олеся не сделала чехлы для кастрюль исковородок.

Женя, слегка успокоенная моими объяснениями, заварилаотвратительный чай, налила его в огромные кружки и стала рассказывать.

Олеся живет с дочерью одна, ее муж давным-давно ушел кдругой женщине. Девочку мать любит до потери памяти, нещадно балует и никогдане отказывает, если Женя о чем-нибудь ее просит. Пару месяцев тому назадЖенечка сдала на права, но опыта самостоятельного вождения автомобиля у неенет, девушка ездила только вместе с инструктором. К тому же на дворе сейчаснепогода, слякоть, грязь, иногда гололед, вот Олеся и взяла с дочери обещание,что та до наступления весны не сядет одна за руль. Женечка тоже любит маму истарается слушаться ее, но получается это у нее плохо, потому как мама ужестарая, в прошлом году справила сорокалетие, и частенько говорит невероятныеглупости. Например, не ходи по улицам после одиннадцати вечера, может напасть насильник.Ну не смешно ли? Оно, конечно, случается, что к девушкам пристают негодяи, но кней, к Женечке, никто никогда не подойдет. С ней не произойдет ничего плохого!Такое невозможно!