— А зачем мы в твою лабораторию пришли? Ты будешь ставить на мне опыты? — насупилась девушка.

— Ты ведь не против? — иронично хмыкнул он.

— А что мне за это будет? — закинула она ему руки на шею и подозрительно прищурилась.

— А что ты хочешь?

— Первую брачную ночь. Чтоб вспоминать, пока не вернусь к тебе.

— А ты вернёшься?

— Конечно. Я ведь люблю тебя. А ты меня. Почему ты раньше мне не говорил? Почему убегал постоянно?

— Так надо было, малыш. А сейчас надо, чтобы ты позволила взять немного твоей крови.

— Для тебя хоть всю. — Мелора никогда раньше не чувствовала такой эйфории. Её переполняло желание смеяться и плакать одновременно, танцевать, любить, целовать своего ненаглядного сурового мужа, кусать его тонкие алые губы, скользить пальцами по бледной коже.

Стоило ему усадить её на огромный дубовый стол, сдвинув в сторону какие-то записи и книги, как она тут же воспользовалась возможностью обхватить ногами Стэфана за торс и притянуть к себе. Он впрочем и не сопротивлялся. Толкнулся бёдрами, вдавив более чем возбуждённый член в её пылающую жаждой промежность. Девушка хрипло выдохнула, откидываясь назад. И тут же почувствовала, как перехватывает муж её правую руку, целует, прикусывает тонкое запястье, гладит языком, посылая по коже обжигающие искры. А в следующий миг проводит тонким кинжалом, вскрывая вену. Она даже боли не почувствовала, словно это не её кровь побежала тонкой струйкой в подставленную колбу.

— Храбрая малышка. — шепнул Стэфан, заживляя рану, снова целуя руки, губы шею. — Потерпи ещё чуть-чуть.

Он немного отстранился и запечатал колбу с её кровью, повёл рукой создавая заклинание стазиса и отложил подальше в сторону. А потом положил руки ей на бёдра, притягивая ближе, склонился к самим губам и сообщил хрипло.

— А теперь время исполнять мою часть сделки, жена моя.

Он обхватил её лодышки и заставил отпустить его, опуская ноги. Однако не успела Мел разочарованно выдохнуть, как была опрокинута на стол и штаны слетели с неё в одно мгновение, вместе с сапогами. А дальше Стэфан заставил её упереться пятками в край стола, широко разведя ноги, полностью открыв для себя. И неожиданно для неё снова поднял короткий клинок, которым пользовался недавно.

— Не смей шевелиться, жена моя. — шепнул он ей прямо в распахнутые губы и провёл плашьмя кинжалом по пульсирующей на шее венке, скользнул лезвием дальше, в ложбинку между грудями и потянул вниз, срезая пуговицы рубашки.

От острого чувства прикосновения клинка к коже она вся покрылась мурашками. Верила, что Стэфан не сделает ей больно и всё равно трепетала от каждого касания холодной стали.

— Сладкая, послушная девочка. — довольно пророкотал её муж, когда полы рубашки разошлись, обнажая напряжённые вершинки груди и покрытый мелкими бисеринками пота живот. — Если бы ты только знала, как сильно я не хочу тебя отпускать, как сильно хочу спрятать от всего мира и никому не отдавать. Моя светлая любимая малышка.

Он склонился над ней и провёл языком по сморщенной горошинке соска, ущипнув за другой.

От острого, прострелившего всё её тело желания Мелора тонко вскрикнула и выгнулась дугой. Стэфан низко рассмеялся и обхватил губами всю ареолу, прикусывая и ударяя языком, при этом стремительно избавляясь отсобственной одежды. Она попыталась ухватить его за волосы, но её руки были тут же перехвачены и прижаты над головой, усугубляя чувство беспомощности и возбуждения.

— Стэфан, пожалуйста. Я хочу тебя.

Её тело пылало. В крови бушевал пожар, кожа едва не искрилась от каждого его прикосновения и девушке казалось, что она умрёт, если сейчас же не станет с ним единым целым. Миг, когда гладкая головка прижалась к её щёлочке, едва не лишил её разума. Мел застонала и толкнулась навстречу бёдрами.

— Жена моя. — выдохнул Стэфан хрипло ей на ухо и одним движением вонзился в её податливое тело. Вышел и ударил снова. — Моя. Моя. Моя, пока я жив.

Ещё никогда она так остро не ощущала его обладание, никогда так полно не принадлежала этому мужчине, никогда не отдавалась так иступлённо, словно в последний раз, словно потеряет его, если выпустит из своего тела. Сходя с ума от любви и жажды обладания им, она встречала каждый толчок на полпути. Не имея возможности впиться пальцами в широкую спину, девушка вонзила зубы в мускулистое плечо, сорвав с его губ полустон-полурык. И чувствовала, что Стэфан принадлежит ей так же, как и Мел ему. Её муж. Тот, с кем вместе она без опасений сорвалась в пропасть затмевающего разум наслаждения, растворяясь в разделённом на двоих обладании друг другом.

Мел даже не успела прийти в себя, как была снова подхваченна на руки. Вяло обняла своего супруга за шею и уткнулась носом в тёплую выемку, всей грудью вдыхая его особенный, родной, вкусный запах с нотками мяты и розмарина. Миг и её разморенное тельце уронили на мягкую кровать. Девушка открыла рот, чтобы возмутиться, и умолкла под напором жёстких губ, буквально выпивших остатки воздуха в её груди. Тяжёлое тело прижало её к кровати, подчиняя себе и Мел охотно позволила любимому снова зажечь для неё звёзды. Их первая брачная ночь только началась.

Как отпустить от себя ту, что сумела стать смыслом жизни? Как убедить себя, что легче не станет, если закрыть её в этом, или любом другом доме. И, может, хорошо, что она именно сейчас собралась уходить. Пока он ещё в состоянии сдержать беснующиеся внутри инстинкты, которые от многочисленных експериментов стали ещё острее. Всё равно их общее будущее обреченно. Не быть ему с ней, не любить её до скончания их совместных дней, не познать ничего сверх того, что уже удалось урвать у судьбы. Они хотят от него искупления? Будет им. Но нет! Не им! Единственная, кто имеет для него значение, это его Мелора. Жена. Хоть на краткий миг. Большего не заслужил, наверное.

Утомлённая его страстью и откатом после обряда она сладко посапывала, оплетя ногами и руками его бледное тело, словно боялась потерять. Глупая. Стоит ей понять, чьей именно женой стала, убежит сама, проклиная. Хорошо, что не расслышала имени произнесённого им в Храме. Уж он то постарался сказать его так, чтобы выделить именно Стэфана, и скомкать остальное. И всё равно опасался, что она поймёт. И откажется. Готов был даже провести обряд в одностороннем порядке, главное ведь было отдать ей свою силу. А вместо этого услышал ответное признание в любви и искренние обеты.

— Стэфан. — простонала она во сне и ещё сильнее прильнула к нему всем телом. — Не уходи опять.

Пальцы, перебирающие её волосы, замерли и мужчина затаил дыхание, запоминая каждый миг. Ведь утром он, как и обещал, действительно отпустит свою Мелору к семье. Для того, чтобы довести исследование до конца, присутствие девушки здесь уже не обязательно. А потом, когда будет нужно, он её найдёт и сделает всё, что должен. Даже если она не захочет больше его видеть. Чтобы рассчитывать, что в окружении всех своих родственников, среди которых и Лэардо затесались, Мел останется в неведении, с кем именно связала жизнь, нужно было быть глупцом. А глупцом он, несмотря ни на что, никогда не был, кажется.